Вы оцените красоту игры…

— Налич — он же македонец?

— Не, его дедушка — то ли серб, то ли хорват.

— Это — без разницы. Главное: с Балкан. Значит, Балканы будут на Евровидении за нас.

Украина, по крайней мере, восточная, нас тоже поддержит. В Польше, кто слышал, какие сейчас настроения? Там вроде какая­то антинатовская волна… Значит, Польша тоже может за нас проголосовать. Хотя тут нет уверенности. Пошли дальше — Чехия…

И так они двигались по воображаемой карте Европы от страны к стране, вспоминая знаковые международные события (ребята — продвинутые!), пытаясь уяснить для себя еще раз международную обстановку. Все это скорее смахивало на совещание военного штаба по оценке действий союзников, чем на разговор о конкурсе эстрадной песни.

— Кто там обращает внимание на качество исполнения? Так сейчас и голосуют: или за страну, или за какого-­нибудь фрика прикольного, — говорили мне. — Понятно?

Не очень.

Я вот тут — тоже на днях знакомую встретила, которая сразу же спросила меня строгим учительским тоном:

— Ты за Сёмкину голосовала?

— А разве там была Сёмкина? Там вообще не было женщин в списке, — удивилась я, решив, что речь — о состоявшихся накануне выборах мэра, и Сёмкина — это претендентка на его пост.

— Я про «Танцы со звездами», а ты про что? — сказала знакомая. — Там теперь рассказывают про то, кто откуда родом. Маша Сёмкина — из Ростова. Ты бы слышала, как забавно ведущая выговаривала: «ли­бир­дон»…

В общем, призывают поддерживать земляков эсэмэсками. Я голосовала за Машу. За своих надо всюду горой! — и она наказала мне в следующее воскресенье смотреть «Танцы со звездами» и голосовать за девушку, которая родом из Ростова.

Не понимаю! Принципа этого не понимаю. Наверно, это наивно и даже старомодно, но я полагаю, что поддерживать надо то выступление, которое оригинальнее и лучше (Машино — так Машино, Дашино — значит, Дашино), и не поддаваться на провокации ведущих, подогревающих, шоу ради, местечковый патриотизм.

Меня сильно огорчила Олимпиада в Ванкувере. Не только небывалыми проигрышами российской команды, но и небывалой узостью взглядов, невосприимчивостью со стороны многих россиян к тому красивому и хорошему, что не наше.

Разные СМИ в те дни проводили опросы на тему: «Будете ли вы смотреть Олимпийские соревнования». Я слышала подобный в радиоэфире и порази­лась ответам его участников. Ведь едва ли не большинство говорило, что смотреть стоит только те соревнования, в которых участвуют наши и, особенно, где у наших есть шансы на победу. Потому что, кроме россиян, ни за кого они больше не болеют. А если не за кого болеть, так зачем смотреть?..

Такого радикального подхода не наблюдалось, по­моему, даже в те времена, когда мир был поделен на два противостоящих друг другу политических лагеря: социалистических и капиталистических стран.

Я нередко слышу, что такая узость взгляда сейчас всюду, и у них — еще хуже, чем у нас, и все меньше в мире людей, способных наслаждаться красотой искусства или спорта, абстрагируясь от геополитических реалий.

Так ли это? Не знаю. Если так, то означает это одно: мир сошел с ума… Я не люблю средние века, но поневоле загрустишь о том порядке вещей, когда на средневековый турнир мог прибыть никому неизвестный рыцарь, сразиться с соперником, победить и, не раскрывая своего инкогнито, удалиться неведомо куда, не требуя награды, оставив зрителей восхищаться его искусством.

Говорят, что все в мире когда­-нибудь повторяется.