Дата публикации:
5 июн 2015 г.
Вчера в Ростове-на-Дону начал работу I Всероссийский форум продовольственной безопасности. Наконец-то дошли руки обсудить то, о чем много лет подряд криком кричат крестьяне на фермерских съездах первым лицам страны.
762
Можно приводить весомые цифры статистики, сколько мы чего производим и насколько укрепила Россия свой тыл – ту самую продовольственную безопасность, без которой ни одна страна не может себя считать реально независимой. Но лучше покажу всего несколько картинок, которые никогда не сотрутся из памяти.
Раннее детство, лето в деревне. В сенях - 40-литровая фляга с простоквашей. Родственница – доярка на ферме, им положено молоко. Рядом – кадушка с медом, под полотенцем – свежеиспеченный хлеб. Это и завтрак, и обед. В дополнение – грядки с зеленым луком, чесноком, сало в сундуке в чулане (в сараюшке в любое время года хрюкает свинья с поросятами), яйца – в курятнике. За огородом – фруктовый сад, где созревают черешня, вишня, абрикосы, груши. Как хотите спорьте, но в моих глазах это и была самая настоящая продовольственная безопасность нашей семьи. Мама хорошо шила и за лето в деревне обеспечивала нас продуктами на зиму. «Сумки» оттуда шли регулярно.
Семидесятые годы, манычская степь. В знойный полдень по бездорожью пылит трактор, тащит прицеп с зеленкой. К нему на бешеной скорости – картинка вполне подошла бы для крутого фильма о приключениях в XIX веке в Техасе - летит стадо голодных красных степных коров. Не знаю, выгодно было содержание скотины или нет, но она была в каждом колхозе и совхозе. Мы детьми пили – даже в школе – самое настоящее молоко. А сосиски, которые нам давали на обед, были из мяса. Правда, и тогда за заработками надо было ехать в город, за продуктами – в деревню.
Сегодня российское село не только перестало кормить город, оно уже себя не может прокормить.
По итогам 2012 года на долю России приходилось 7,41 % мирового импорта и 3,02 % мирового экспорта продовольствия при населении, равном 2 % населения Земли. Фактически мы меняем нефть на продовольствие. Надо сказать, что эксперты ситуацию, которая сложилась у нас в стране в декабре прошлого года, предрекали еще в 2012 году. Прогнозировалось, что в ближайшее время будут происходить снижение стоимости энергоресурсов и рост стоимости продовольственных товаров, что представляет существенную угрозу для действующей модели обеспечения России продовольствием, требуя существенного и быстрого роста сельскохозяйственного производства — прежде всего в тех сферах, где зависимость нашей страны от внешней конъюнктуры критически высока. А именно производство говядины и свинины, молочных продуктов, что в свою очередь невозможно без резкого увеличения производства фуражного и продовольственного зерна. Вот бы три года назад к этим прогнозам прислушаться! Да порядок в землях пахотных навести. Сотни тысяч гектаров земли (в Ростовской области в прошлую сельхозперепись 2005 года – более 300 тысяч) являются неучтенными, невостребованными.
А сколько их вдалеке от проезжих дорог поросло бурьяном? Сколько мелиоративных каналов в последние двадцать лет разобрали на заборы? Сколько людей уехало за это время из села? Кто в селе остался? В итоге импорт продовольствия за это время сложился более 25 безопасных процентов. Что бы ни сообщала по этому поводу статистика, но Россия почти полностью утратила свою продовольственную безопасность, которая на протяжении веков считалась едва ли не главным ее достоянием и предметом гордости. Полвека назад мы целину превратили в плодородные земли. Потом начали превращать посевные площади в целину. Мы гордимся возросшим импортом зерна. Но он стал возможен только потому, что под нож пустили животноводство – в первую голову молочное. Зерно вывезли, зато в страну завезли сухое молоко, что еще больше усугубило ситуацию в отрасли.
Мы теперь потребляем не молоко, а молочный продукт. А сокращение поголовья КРС ведет к снижению травосеяния. Именно оно вело к накоплению гумуса в почве. Теперь в севообороте в основном три культуры, и мы теряем слой гумуса, драгоценные черноземы. То есть рубим сук, на котором сидим. Потерять плодородные земли можно за каких-то 20 лет, 2/3 пути мы уже прошли. Восстановить их обойдется очень дорого – приличная часть объема ВВП, произведенного за то же время. Но даже теперь наши земли теоретически могут производить в три раза больше экологически чистых продуктов питания, чем мы производим. А практически мы импортировали овощей и фруктов на 3 миллиарда долларов США (по данным 2013 года). Одних томатов было завезено на целый миллиард. И уж, конечно, как насмешка над российскими производителями - импорт польских яблок, составляющих до 80 % внутреннего потребления. Спасибо санкциям, остановили этот поток. И уже нынешней весной в беседах с теми, кто не оставил идею возродить в России садоводство, виноградарство, звучала надежда: если санкции не отменят – мы поднимем отрасль. Но не попадут ли эти энтузиасты в политические жернова? Отменит Запад санкции - и обанкротятся наши фермеры…
Что нужно, чтобы те, кто работает на земле, крепко стояли на ногах, а не трепетали, как тонкие колоски на изменчивых ветрах? Инвестиции в оборудование и технологии для хранения, переработки и транспортировки. Ведь по определенным товарным позициям Россия имеет внушительное перепроизводство (взять то же зерно) – и это хорошо видно из цифр. Но вместо экспорта продукции глубокой переработки мы вывозим сырье, а потом вновь импортируем к себе готовые продукты.
Почему это происходит? Да потому, что у нас началась чрезмерная концентрация сельхозпроизводства в рамках отдельных сельхозпредприятий и крупных холдингов, а вот численность малых форм хозяйствования падает - нет равных условий государственной поддержки, что бы там ни декларировали власти. Несколько лет назад председатель СПК «Колос» Матвеево-Курганского района Николай Яновский сказал мне: «Рядом с холдингами жизни нет». Кому-то это утверждение покажется спорным, но по большому счету холдинг диктует образ жизни селу: уничтожает животноводство как нерентабельное, до минимума снижает численность персонала, фактически сводит к нулю наличие рабочих мест для женского населения… Нет работы для доярки – исконно сельской женской профессии, откуда в селе механизаторам взяться? И эта профессия уходит. А ведь на них село держалось. Сыновья за отцами в профессию шли. При современном же уровне механизации и профессия доярки могла бы стать престижной. Да некому ее престиж в селе поддержать.
Концентрация производства в отдельных компаниях повышает риски нарушения продовольственного снабжения регионов в случае банкротства, что мы неоднократно наблюдали и на Дону – те же «ВаларыАгро», «Оптифуд». Но никто не берется регулировать концентрацию производства в рамках отдельных предприятий и холдингов. Напротив, чем крупнее сельхозпредприятие, тем удобнее с ним работать чиновникам и банкам: туда и кредиты проще давать, и отчетность по субсидиям наладить.
Концентрация производства в руках холдингов напрямую связана с незавершенной земельной реформой, отсюда - массовый теневой оборот земли. С такими проблемами наша редакция сталкивается постоянно – во многих районах собственники земель не могут выделить в натуре земельные участки, чтобы воспользоваться правом собственности, годами тянутся суды. При этом и бюджет недополучает своей доли. А взять землю, чтобы начать на ней работать, реализовать мини-программу по разведению того же молочного стада, практически невозможно – это с трудом удается сделать единицам. Имеющиеся в законодательстве ограничения по концентрации сельскохозяйственных земель в руках одного лица не действуют, сбор данных по концентрации земли не налажен. Установленные законом ограничения по передаче сельскохозяйственной земли в собственность иностранных лиц не работают.
Для того чтобы полностью ликвидировать угрозу продовольственному положению РФ, целые институты, отдельные партии и группы лиц предлагают свои программы – от утопических до вполне приемлемых. Кто-то считает обязательным провести денационализацию земли Российской Федерации как основы существования и развития государства и общества, принять законодательство об отчуждении и национализации неиспользованных сельскохозяйственных земель, внедрить новый земельный кадастр и новое землеустройство, способное обеспечить в ближайшие 10 лет приток в сельские районы России до 15 миллионов человек трудоспособного и 45 миллионов общей численности населения. Кто-то стоит за изменения в финансовом, в том числе налоговом и кредитном, сопровождении сельскохозяйственного производства. Но нет единой прописанной программы продовольственной безопасности. Наверное, светлые головы, которые соберутся на I продовольственный форум на Дону, что-нибудь да придумают.
Главное, чтобы при этом обязательно помнили: в «зоне голода» периодически оказываются и ранее вполне благополучные в данном отношении страны. И аграрная Россия в прошлом веке переживала голод не один раз, причем рукотворный. И еще сегодня примерно 17 % населения России хронически недоедают, а около 3 % испытывают самый настоящий голод, поскольку их уровень доходов не позволяет нормально питаться.