Смерть им к лицу?

Но оставим наркотики, сосредоточимся на терроре. Носов предлагает действовать либерально и где-то даже демократически: никаких переговоров не вести, только смерть для негодяев. «Ужасные события, которые сегодня потрясли Европу, являются логическим последствием ее политики. Хватит заигрывать с террористами, прикрывать их ярлыками «оппозиции», «борцов за независимость» и чего-то еще», – цитирует РИА «Новости» Дмитрия Носова.

Иппона мать, говоря по-дзюдоистски... Опять двадцать пять? Впрочем, наш депутатский корпус нередко действует по игроцкому принципу: «хода нет – ходи с бубей». Если в голову не приходит ничего путного, всегда под рукой лозунг «Бей террор – спасай Россию!». Ну, и Европу, если под руку попадется. 

Судите сами: в мае прошлого года в Думе не прошло предложение восстановить смертную казнь как наказание за терроризм. Однако через полгода встрепенулся глава Чечни Рамзан Кадыров. 15 октября он заявил, что Америка и Европа поддерживают в Сирии террористов и не хотят обсуждать с Россией борьбу «против этих шайтанов». Кадыров признал, что в рядах ИГИЛ (запрещена на территории России) воюют и чеченские «шайтаны», а потому «надо ввести обязательно смертную казнь. Чем быстрее они уйдут из этой жизни, тем быстрее у нас будет порядок». 

Главу Чечни поддержали многие политики: лидер «Справедливой России» Сергей Миронов, замглавы оборонного комитета Совета Федерации Франц Клинцевич, депутат Госдумы от ЛДПР Александр Шерин, орловский губернатор Вадим Потомский, депутаты фракции «Единая Россия» Законодательного собрания Новосибирской области и прочие. 

Однако и в этот раз не прошло. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков напомнил, что в стране действует мораторий на смертную казнь (в 1997 году Россия подписала соответствующий протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека). Последний приговор к исключительной мере наказания был приведен в исполнение в 1996 году, так что не надо огород городить.

И вот спустя полгода после отказа в возвращении смертной казни – очередная «расстрельная» инициатива. Сезонное обострение?

Прошу прощения за то, что пришлось цитировать монолог Гамлета в переводе на уголовный жаргон, но уж больно к слову... Агрессивное отношение к терроризму в нашей стране вполне объяснимо. После перестройки и двух чеченских войн Россия пережила череду кровавых актов: взрывы многоэтажных домов, самолетов, теракты на Дубровке, на Пушкинской площади в Москве, в Волгодонске, в школе Беслана и т.д. 

Лейтмотив борьбы с террористами задал нынешний президент РФ Владимир Путин 24 сентября 1999 года, еще будучи премьер-министром России. В Астане он ответил на вопрос о бомбардировках Грозного: «Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту – в аэропорту.... В туалете поймаем, мы в сортире их замочим, в конце концов. Все, вопрос закрыт окончательно». Позднее Путин рассказал, как обсуждал с приятелем это выступление: «Я говорю: «Да, ляпнул чего-то, видимо, некстати... не должен я, попав на такой уровень, так языком молоть, болтать». Он говорит: «Ты знаешь, я вот сейчас в такси ехал, и таксист говорит: «Что-то там мужик какой-то появился, правильные вещи говорит»... То, что я ляпнул, – по форме, наверное, неправильно, а по сути – верно».

Замечу: такие же настроения царят и в других странах, страдающих от постоянных терактов. К примеру, в Израиле. Здесь многие считают, что фраза Путина родилась под впечатлением событий 8 мая 1972 года, когда четверо палестинских террористов захватили «Боинг-707», который выполнял рейс Вена – Тель-Авив. Самолет приземлился в аэропорту Лод, где 9 мая бойцы элитного подразделения Генштаба Израиля «Сайерет Маткаль» под командованием Эхуда Барака (впоследствии – премьер-министра Израиля) провели операцию по освобождению заложников.

Во время штурма главарь террористов Али Таха Абу-Санайна заперся в туалете лайнера. По другим сведениям, террориста прикончил в сортире спецназовец Мордехай Рахамим. Он выбил дверь и не дал арабу выдернуть чеку гранаты; Абу-Санайна так и умер с указательным пальцем в кольце.

Как бы то ни было, в 2009 году именно Эхуд Барак, выступая перед русскоязычными репатриантами, активно цитировал знаменитую фразу: «Как у вас говорят, террористов мочить надо в сортире». 

В спецслужбах всего мира эта операция детально изучается. Поэтому израильтяне предполагают, что знаменитая фраза президента России «мочить в сортире» – оттуда, из сортира «Боинга-707». Тем более перед тем, как ее произнести, Путин упомянул именно аэропорт.

Так почему же глава администрации Кремля Сергей Иванов, признав, что за возвращение к смертной казни проголосовали бы 90 % россиян, назвал такое решение «несвоевременным и нецелесообразным»?

Признаем честно: мало кого из россиян сегодня убедят ссылки на международное право. Нам пришлось уже не раз убеждаться, что «цывилизованный Запад» нарушает его легко, беспардонно и нагло. К тому же бумажка, даже с печатью, – еще не доказательство истины.

Не впечатляют и отсылы к религиозным постулатам: мол, нельзя нарушать евангельскую заповедь «не убий». Чушь. Как и многие библейские каноны, эта заповедь носит идеальный характер. Абсолютное исполнение этого требования на деле означает часто попустительство злу и дьявольщине. Ведь тогда главными грешниками и кровавыми убийцами становятся, к примеру, герои Великой Отечественной войны, сражавшиеся с фашистами. А зачем каждое государство имеет армию, где учат убивать? Бог для воплощения своих замыслов выбирает часто своим орудием человека…

Многие юристы-криминологи выдвигают еще один довод – «научный». Мол, смертная казнь, как подтверждает мировой опыт, не сокращает числа убийств и тяжких преступлений. 

Что тут скажешь? Есть ложь, есть наглая ложь, а есть статистика. Ее можно трактовать как угодно, но вот простая задачка: если бы завтра законодательно ввели расстрел за переход улицы на красный свет – отгадайте, сократилось бы у нас в стране количество таких «смельчаков» или нет? Смертная казнь – эффективный инструмент борьбы против уголовных преступлений. Другое дело, что смягчение карательной политики приводит к положительным результатам лишь вкупе с благотворными экономическими и социально-культурными переменами в обществе, когда преступление становится невыгодным по сравнению с честной жизнью.

Сытые страны отказались от смертной казни не ради заповеди «не убий». Они просто дошли до того уровня развития, когда могут себе позволить этот действительно гуманный шаг. В протоколе № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод прямо сказано: «Считая, что развитие, имеющее место во многих государствах – членах Совета Европы, выражает общую тенденцию в пользу отмены смертной казни...» и далее – 9 статей, эту отмену регулирующих. Считать, что Россия достигла той же степени развития, что и Европа, – кощунственно.

Почему на Северном Кавказе так легко вербовать террористов? Там в основном – низкий, полунищенский уровень жизни, культурный упадок, загнивание экономики, то есть идеальные условия для религиозного национал-шовинизма, переходящего в фанатизм.

Весомым возражением против казни террористов является указание на то, что религиозные фанатики сознательно идут умирать, подрывают сами себя, и устрашить смертью их невозможно. «Ни одного джихадиста смертная казнь не остановит, потому что он стремится к тому, чтобы уйти из жизни. Для него смерть – это счастье, поэтому смертной казнью вы его не испугаете», – утверждает глава президентского Совета по правам человека (СПЧ) Михаил Федотов.

Но речь идет не только о религиозных фанатиках. Террор многолик: например, захваты заложников в автобусе, самолете, здании с самыми разными целями – от требования крупных денежных сумм до воплощения «национально-освободительных идей». При этом далеко не все «джихадисты» готовы умереть. Многие входящие в ИГИЛ (организацию запрещенную в России) «воины ислама» воюют не за «идею», а чтобы обеспечить себя или семью. Угроза расстрела вполне может их остановить.

Что касается религиозных фанатиков, в борьбе против них порой предлагались сверхрадикальные способы подавления. 

Вот отрывок из моего интервью 2002 года с известным писателем и юристом Данилом Корецким:

– В вашем романе «Основная операция» есть эпизод, когда президент России обращается к чеченским террористам, угрожающим Москве атомным взрывом, и заявляет, что все родственники бандитов будут расстреляны, если это случится. Вы одобрили бы такую расправу?

– Конечно. А почему нет?

– Но ведь в результате пострадали бы люди, которые впрямую не несут ответственности за действия ублюдков…

– Мы говорим об эффективности операции. Вот, например, захватил Басаев больницу в Буденновске. В первые же часы привести из его родового села десять старейшин. Посадить на площади и вокруг поставить наших автоматчиков... И сообщить, что его село окружено, вертолеты со снаряженными боекомплектами уже прогревают двигатели…

– Но, допустим, Басаев не поддался на угрозу. Что, надо было бы привести ее в исполнение?

– Да. Никогда не угрожай, если не намерен идти до конца.

Что же, существует и такая точка зрения. Более того, подобные методы предпринимались и предпринимаются негласно самыми разными странами мира, которые столкнулись с терроризмом. Но можем ли мы согласиться с такими предложениями? Думаю, это исключено. Тот же Корецкий на мой вопрос, следует ли выжигать деревни в Ярославской области, если на стороне террористов воюют русские уроженцы этих земель, ответил уклончиво: «Во всяком случае, обозначить такую решимость надо». В одном случае – расстрелять, в другом – «обозначить решимость»…

Вот этого я и боюсь. Вот это и напрягает. В нынешних условиях коррупции чиновничьих, силовых и судебных структур нельзя даже заикаться о введении смертной казни для террористов. Никто не даст ни малейшей гарантии, что в числе этих самых «террористов» не окажетесь вы или я. Ведь в нашем Отечестве закон что дышло…

Так что же делать? – спросите вы. И я отвечу: бороться с любыми проявлениями террора, убивать его бойцов на поле боя, в ходе спецопераций – но не проявлять солидарность с озверевшей толпой, жаждущей крови.