То с притопом, то с прихлопом, то с эротикой

Многие из нас приняли его благосклонно, иные растрогались чуть не до слез: мол, несмотря на санкции, в это непростое для России время британские кинематографисты обратились к творчеству великого русского писателя Льва Николаевича Толстого.

Но как раз-таки положительные отзывы и делают вопрос об игре со зрителем на понижение еще более актуальным. К примеру, популярный в нашей стране еженедельник публикует отклик на эту «Войну и мир» одной из российских актрис, участвовавших в озвучании русскоязычной версии: «У Бондарчука, при всем к нему уважении, не люди, а образы. В картине BBC я вижу живых реальных людей. Они похожи на нас. Болконский – актеру нет и 30 – очень красив и сексуален, сильно отличается от образа, созданного даже Толстым».

Недоработал, выходит, Лев Николаевич образ князя Андрея, да вот, спасибо, англичане с американцами классику нашему подсобили…

Книги Толстого, как и других выдающихся писателей, принадлежат всему человечеству. Режиссеры разных стран вольны их интерпретировать по-своему. Но как русский человек может смотреть без грусти хотя бы тот эпизод, когда танцующий перед гостями старый граф превращается британскими экранизаторами в забавного, тронутого легким маразмом чудака, мне непонятно. И у Толстого, и у Бондарчука, с фильмом которого неизбежно сравниваются все последующие экранизации «Войны и мира», это больше, чем танец. Это один из тех моментов, когда проявляется национальный характер. Ладно, британцы этого не поняли, но как вышло, что и наши люди стали так нечувствительны к таким вещам?

И этот эпизод, решенный почти в комическом ключе, и та откровенная эротика, за которую новый фильм упрекали даже на Западе, и кровавые сцены войны продиктованы единственным желанием: удержать зрителя у экрана. Неужели же без этого – никак? А что потребуется режиссерам завтра, когда такие приемы окажутся уже приевшимися?

Такую рискованную игру с публикой ведут не только кинематографисты, экранизирующие классику. Недавно мне рассказывали о филармоническом проекте, цель которого – привлечь в ряды слушателей музыкальной классики молодежь. Группу старшеклассников приглашали на репетицию оркестра, ей предлагали подняться на сцену, извлечь несколько звуков из оркестровых инструментов, разумеется, сделать селфи.

– Согласитесь, что когда школьник может подержать в руках инструмент, на котором играют оркестранты, – это для него круто. И когда он видит, что оркестр играет для него и его друзей – это тоже круто! – призывала меня одна из организаторов этого проекта разделить с ней восторг по поводу такой замечательной идеи.

Не спорю, все это, конечно, большое удовольствие. Вот только что будет, если завтра эти школьники действительно придут на концерт классической музыки и не окажутся, как в тот памятный для них раз, в центре внимания? Не заскучают ли от просто хорошей музыки, без приколов?

На этой неделе во многих российских регионах, в том числе на Дону, пройдет культурно-просветительская акция «Ночь в музее». Когда она только зарождалась, музейщики не скрывали надежд увеличить с ее помощью число посетителей и в обычное урочное время. Но надежды, судя по ряду исследований, оказались напрасны. Выяснилось, что просто появилась новая категория зрителей. Они посещают музеи, но только во время таких театрализованных акций, ночью. Остальные музейные программы им мало интересны.

Конечно, «Ночь в музее» все равно более благородное и полезное времяпрепровождение, чем ночь в баре, а новая британская экранизация «Войны и мира», несомненно, лучше заполонивших наши телеэкраны бесконечных детективов и мелодрам. Но неужели ушли времена, когда интерес к классике объяснялся уже тем, что это – классика?..