На первом в новом году заседании исторического совета Всевеликого войска Донского рассмотрели просьбу жителей Верхнего Дона к войсковому атаману установить памятник георгиевскому кавалеру, казаку хутора Базки Вёшенской станицы есаулу Харлампию Ермакову.
Харлампий Васильевич, если кто не знает, является одним из прототипов главного героя шолоховского «Тихого Дона» Григория Мелехова.
Члены казачьего исторического совета, принятого недавно в Российское историческое общество, поддержали эту инициативу. Причем памятник может появиться не к 100-летию начала Верхне-Донского восстания, с документальной точностью описанного в романе Михаила Шолохова (оно будет через два года), а раньше. Узнаем, когда точно – тут же сообщим читателям «НВ».
Примерно в такие же зимние дни, только 90 лет назад, решали судьбу не ермаковского памятника, а жизни этого казака. Его арестовали. Причем повторно. Первый раз «взяли» Харлампия Васильевича четырьмя годами раньше. Вот строки из следственного дела.
– Участвовали ли вы в вешенском восстании и какое активное участие принимали в нем?
– Я был назначен по предписанию военного отдела командиром повстанческого отряда.
– Кто был организатором восстания в Вешенской и причина восстания?
– Организаторами были Суяров, Медведев, Кудинов, а причиной восстания являются расстрелы, поджоги, насилие со стороны Красной гвардии и отдельных личностей…
Так отвечал на вопросы следователей Харлампий Ермаков. Если судить, конечно, по протоколам. По официальной версии «дело о контрреволюционном восстании» тянулось чуть больше года. На самом деле – вдвое больше. Расправа над Ермаковым, которого в ГПУ считали одним из главных зачинщиков восстания, казалась неминуемой. За Харлампия активно вступились земляки. Они написали в ГПУ: «Ермаков все время проживал в нашем селе, там же был хлеборобом, но случилось восстание, и Ермаков, как и все, вынужден был в нем участвовать, и был избран восставшими на командную должность. Очень и очень многие могут засвидетельствовать о том, что остались живы только благодаря Ермакову…Восстание вообще носило характер какого-то стихийного бедствия, как лошадь, когда ее взнуздают в первый раз, – рвануться вперед и все порвать. Так и в В.-Донском округе слишком непривычными показались мероприятия соввласти, которая, видимо, так и поняла донское восстание и объявила полное за него прощение». К голосу земляков присоединились члены базковской ячейки РКСМ. Они письменно засвидетельствовали, что Ермаков «врагом советской власти не был».
В итоге в следственном деле «Григория Мелехова» появились строки: «Имеются благоприятные о нем отзывы сограждан… Выйти с представлением о замене ему безусловного содержания под стражей… предоставлением личного поручительства…»
Свобода была короткой. Жить человеку, который стал прообразом главного героя «Тихого Дона», оставалось недолго. Новый суд оказался скорым и безжалостным. До выхода в свет романа было меньше года. Много лет спустя, уже на исходе советской власти, областной суд «отменил» постановление коллегии ОГПУ в отношении Ермакова и прекратил стародавнее уголовное дело «за отсутствием состава преступления».
Эти истории про реального казака, многие черты которого Шолохов придал своему Григорию, скоро не раз еще вспомнят. И в связи с тем, что будет 90 лет, как уже нет Харлампия Васильевича, и в связи с 100-летием восстания на Верхнем Дону.
Даты приходят и уходят. А общественный, без злопыхательства, интерес к отрезку нашей истории – неспокойному, противоречивому, порой трагическому, по счастью, сохраняется. И реакция исторического совета ВВД на обращение верхнедонцев, не скрою, порадовала…