Говорим «Григорий», подразумеваем…

Харлампий Васильевич, если кто не знает, является одним из прототипов главного героя шолоховского «Тихого Дона» Григория Мелехова.

Члены казачьего исторического совета, принятого недавно в Российское историческое общество, поддержали эту инициативу. Причем памятник может появиться не к 100-летию начала Верхне-Донского восстания, с документальной точностью описанного в романе Михаила Шолохова (оно будет через два года), а раньше. Узнаем, когда точно – тут же сообщим читателям «НВ». 

Примерно в такие же зимние дни, только 90 лет назад, решали судьбу не ермаковского памятника, а жизни этого казака. Его арестовали. Причем повторно. Первый раз «взяли» Харлампия Васильевича четырьмя годами раньше. Вот строки из следственного дела.

– Участвовали ли вы в вешенском восстании и какое активное участие принимали в нем?

– Я был назначен по предписанию военного отдела командиром повстанческого отряда.

– Кто был организатором восстания в Вешенской и причина восстания?

– Организаторами были Суяров, Медведев, Кудинов, а причиной восстания являются расстрелы, поджоги, насилие со стороны Красной гвардии и отдельных личностей…

Так отвечал на вопросы следователей Харлампий Ермаков. Если судить, конечно, по протоколам. По официальной версии «дело о контрреволюционном восстании» тянулось чуть больше года. На самом деле – вдвое больше. Расправа над Ермаковым, которого в ГПУ считали одним из главных зачинщиков восстания, казалась неминуемой. За Харлампия активно вступились земляки. Они написали в ГПУ: «Ермаков все время проживал в нашем селе, там же был хлеборобом, но случилось восстание, и Ермаков, как и все, вынужден был в нем участвовать, и был избран восставшими на командную должность. Очень и очень многие могут засвидетельствовать о том, что остались живы только благодаря Ермакову…Восстание вообще носило характер какого-то стихийного бедствия, как лошадь, когда ее взнуздают в первый раз, – рвануться вперед и все порвать. Так и в В.-Донском округе слишком непривычными показались мероприятия соввласти, которая, видимо, так и поняла донское восстание и объявила полное за него прощение». К голосу земляков присоединились члены базковской ячейки РКСМ. Они письменно засвидетельствовали, что Ермаков «врагом советской власти не был».

В итоге в следственном деле «Григория Мелехова» появились строки: «Имеются благоприятные о нем отзывы сограждан… Выйти с представлением о замене ему безусловного содержания под стражей… предоставлением личного поручительства…»

Свобода была короткой. Жить человеку, который стал прообразом главного героя «Тихого Дона», оставалось недолго. Новый суд оказался скорым и безжалостным. До выхода в свет романа было меньше года. Много лет спустя, уже на исходе советской власти, областной суд «отменил» постановление коллегии ОГПУ в отношении Ермакова и прекратил стародавнее уголовное дело «за отсутствием состава преступления».

Эти истории про реального казака, многие черты которого Шолохов придал своему Григорию, скоро не раз еще вспомнят. И в связи с тем, что будет 90 лет, как уже нет Харлампия Васильевича, и в связи с 100-летием восстания на Верхнем Дону. 

Даты приходят и уходят. А общественный, без злопыхательства, интерес к отрезку нашей истории – неспокойному, противоречивому, порой трагическому, по счастью, сохраняется. И реакция исторического совета ВВД на обращение верхнедонцев, не скрою, порадовала…