Недавно стала свидетельницей разговора двух знакомых. Оба говорили о тяжелых условиях работы на своих предприятиях. Иван – рабочий одного из крупнейших заводов области, Алексей занимается наладкой электросетей в регионе. Иван рассказывал о ненормированном рабочем дне, частом отсутствии выходных, выработанном оборудовании, в общем, о том, что прибыль предприятия ценится гораздо выше, чем жизнь обычных рабочих. Отсюда, конечно, можно провести линию и к качеству выпускаемой продукции, но сейчас речь не об этом.
Алексей пожаловался, что в области сокращается количество пунктов обслуживания электросетей, прежде всего в небольших поселениях. Поломалась у бабушки розетка, стала барахлить старая проводка – кто ей поможет, одинокой? Или никто, или разрываются сердобольные наладчики, не видя ни дня, ни ночи. Опять-таки какое после этого качество жизни или выполненной работы?
И пришли мужчины к выводу: не попали бы их организации в частные руки – такого бы беспредела не было. Хотя тут же вспомнили, что говорит «Русское радио» о государственных поликлиниках: «Это места, где больные мешают врачам работать с бумагами», – значит, не все при госуправлении гладко.
Вспомнили собеседники в противовес своему первому заключению и некоторых «удачливых» знакомых, которые работают на крупных частных предприятиях, входящих в состав одного регионального холдинга. Среди «удачливых» и рабочие, и белые воротнички, а удачливы они потому, что работают в рамках того, о чем им заявляли при приеме на работу. Никто среди них не бездельничает и тоже сталкивается с тем, что на рабочем месте периодически становится тяжелее работать, но явления эти бывают временными, и про трудовой кодекс там явно помнят. Вот тебе и хозяин-частник.
А я рассказала про случай, с которым столкнулась примерно год назад. Мой муж присел на лавочку ждать своего знакомого. На лавочке уже сидел молодой человек. Попросил закурить. Вид у него был понурый, смотрел парень куда-то вдаль. Оказалось, он детдомовец. Года три-четыре как ушел в самостоятельную жизнь. И все она как-то не складывается. Живет сейчас (уж почему нет своего жилья – не помню) у своей знакомой. Она тоже из детдома, у нее малыш. Молодая женщина ему нравится, но он даже поухаживать за ней не может – нет денег, работу не найдет.
Мой муж, узнав, что парень наполовину азербайджанец, позвонил его земляку Аббасу (тот всегда ремонтировал нашу машину в своей автомастерской). Аббас, узнав историю Сергея (так звали молодого человека), сказал, что милостыню подавать не будет, но на работу возьмет, если парень толковый.
Аббас не просто взял Сергея на работу. Он устроил его сторожем к соседу. Таким образом, Сергей и зарплату еще одну получал (помимо автомастерской), и место, где можно было провести ночь, и избавлялся от необходимости ездить на работу за три версты. Аббас не мог нахвалиться Сергеем. Молодой человек оказался толковым, хватким и работящим. Проработав три дня, он даже получил аванс и… пропал.
Мы никогда больше с ним не сталкивались. И вспоминать Сергея мне не очень-то приятно: есть наша некоторая причастность к тому, что Аббас «подарил» ему деньги. Но сейчас я это рассказываю потому, что очень много зависит в этой жизни от человека. И неважно, каков масштаб его существования. Сам по себе идет он по этому жизненному пути или от его решений зависят сотни, а то и тысячи человеческих жизней. Хотя в целом, безусловно, «за державу обидно»: порядка, а главное – порядочности нам не хватает. И людей очень жалко, прожить жизнь нормально имеет право каждый, и рабочий, и руководитель.