Скажу честно, чуть сама не забыла, что во вторник у нас в стране случился «отгоревший праздник» – 7 ноября. Раньше под окнами с раннего утра шел народ с красными флагами, детвора восседала на плечах у отцов и старших братьев с шариками. Шум, гомон. Нынче за окнами тишина, как будто 101 год назад ничего у нас не случилось – ни радостного, ни тяжелого, ни кровавого, ни светлого.
Понятно, что если праздник выпал из числа государственных, то отмечать его или нет – личное дело каждого гражданина. А вот вспомнить, что ушло вместе с советской эпохой, – стоит.
Тут очень кстати ожил телефон. На присланной картинке Ильич на фоне собственного мавзолея в шапке, с поднятым воротником укоризненно вещает: «Вот и делай вам революцию! Все фабрики, землю и недра вы вернули назад – капиталистам… А где диктатура пролетариата? Сто лет псу под хвост!»
Лично я против диктатуры, любой. Хоть пролетариата, хоть крестьянства или интеллигенции. Но получилось так, что вместе с диктатурой сгинул и сам гегемон. Стал у нас никому не нужен и не востребован. А специалисты, уникальные кадры оставались не у дел. И процесс этот перманентный, а случаи – не единичные, а массовые! Помню, когда-то в СССР один экономист мне, еще молодому неопытному журналисту, вдохновенно рассказывал, что и качество работы, и производительность труда улучшатся и возрастут как по мановению волшебной палочки в тот момент, когда в стране появятся хотя бы сто безработных. Вот они и появились у нас – уже не сто, сотни тысяч. Только кому от этого лучше стало – ни производительности, ни качества, ни труда.
Готовили мы с коллегами страницу по Красносулинскому району, его жителям вопросы задавали самые что ни есть обыкновенные: «Как живется в районе? Чего не хватает? О чем мечтают?»
А ответы – как под копирку. Землю свою, свой город очень любят. И жили бы здесь не тужили, если бы, как раньше, работа для всех была. Им именно ее не хватает, о ней мечтают. Металлургический завод не работает, закрылись шахты, последняя горькая новость – сокращения на «Евродоне».
– Я крановщица пятого разряда, – рассказывает нам женщина, встреченная в парке. – Теперь мой профессионализм никому не нужен. И устроится никуда не могу, скоро пополню ряды получателей пособий по безработице.
А у крановщицы – трое детей...
Вот в городе Ростове случилась локальная транспортная революция. Все маршрутки в перспективе с улиц города уберут, заменят автобусами большой вместимости. А водителям маршруток куда деваться? Кто подумал о том, чтобы их переучить, дать им другую работу?
Изменения в пенсионном законодательстве утвердили у нас окончательно и бесповоротно. А где взять рабочие места под пенсионную реформу? И уголовной ответственностью за необоснованное увольнение в предпенсионном возрасте никого не застращаешь. Потому что одиночке против штата юристов – не потягаться.
О бесправном крестьянстве уже и говорить нечего. Ни земли – она нынче практически вся в холдинги перекочевала, ни работы – холдинги животноводство искоренили, за ним – переработку сельхозпродукции локальную: колбасные и молочные цеха в станицах и хуторах. А что взамен? В 1961 году в СССР вышел такой указ интересный – «Об усилении борьбы с тунеядством». Не работаешь четыре месяца – летит тебе уголовное наказание и клеймо – БОРЗ: без определенного рода занятий. Сколько у нас сейчас в стране таких БОРЗ? Уверена – и статистики точной нет. Хотела еще про ПТУ вспомнить, которые рабочих готовили, про трудовые коллективы, где царила совсем не такая атмосфера и отношения были иными, чем сегодня. Так ведь не в празднике дело, а в том, что мы все потеряли.