Это вам не компаньон
Не знает народ российский своих национальных праздников. В этом я убедился лично в ходе опроса своих родных, а также близких и дальних знакомых. Спрашиваю: какая торжественная дата выпадает на 7 декабря? Далее – молчание, как говаривал принц Гамлет. Ни малейшего просвета. А между тем, сограждане и соплеменники, в эту пятницу страна отмечает День собутыльника! Ну да, праздника этого нет в религиозном календаре, да и в святцах не найти праведника с подобным именем. И вообще, звучит крайне сомнительно. Собутыльник в привычном для нас представлении – забулдыга, алкаш, пьянь из подворотни. С чего бы его чествовать?
Категорически не соглашусь с таким мнением. Прошу заметить: сам я вообще не употреблял спиртного до 40 лет. Слишком часто приходилось сталкиваться как раз с теми, кто неумеренно закладывал за воротник. Нагляделся и наслушался. То есть перед вами – лицо, не заинтересованное в том, чтобы защищать алкашей-бухариков. И всё же скажу пару ласковых о собутыльниках – в хорошем смысле этого слова.
Собутыльничество – явление, типичное именно для русского народа. Конечно, нечто отдалённо схожее существует и за буграми нашего Отечества. Но у них там всё не по-людски… Как перевести «собутыльник» на английский? Drinking companion, drinking buddy – «компаньон, дружок по выпивке». То же по-французски (compagnon de beuverie), по-испански (companero de juerga). Ну что это такое – «компаньон»? Вроде люди не выпить собрались, а решили заняться унылым бизнесом. Разве что немцы лицом в грязь не ударили: их Zechgenosse ближе по смыслу к нашенскому термину, что-то типа «собокальник».
«Ну это вообще неслыханно, ребята! Доктор отказывается пить за здоровье!»
«Ирония судьбы, или С лёгким паром».
Нет, собутыльник – не какой-нибудь поганый компаньон или напарник по распиванию спиртного из одного сосуда. Это самое «со», пришпандоренное к «бутылке», придаёт слову ощущение братства, взаимопонимания, душевности. «Со-дружество», «со-чувствие», «со-бутыльничество»…
Выпьем за Родину нашу привольную, выпьем и снова нальём!
Кавказские традиции гостеприимства – проявление собутыльничества в самом высоком смысле слова. Как у того же Окуджавы:
Виноградную косточку в теплую землю зарою,
И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву,
И друзей созову, на любовь свое сердце настрою.
А иначе зачем на земле этой вечной живу?
Явно же хозяин созывает друзей не для того, чтобы откушать винограда. Гости откушают хорошего грузинского вина, и, надо думать, без чачи дело не обойдётся. А иначе зачем на земле этой вечной живу?
Ах, милые сердцу моему кавказские традиции… Помнится, блистательный Фазиль Искандер рассказывал, что из-за праздничного абхазского стола мужчины по традиции не должны были выходить до конца застолья – даже для того, чтобы облегчиться. Такая отлучка воспринималась не то чтобы как дурной тон (это само собой), а скорее как признак слабости. Но пьянства Кавказ не признавал и сейчас не терпит.
«Слушай, давай взвесимся на брудершафт!»
«Ирония судьбы, или С лёгким паром».
Собутыльничество, ко всему прочему, – традиция взаимного уважения. Неспроста же триаду вечных русских вопросов: «Кто виноват?», «Что делать?», «С чего начать?» продолжает надрывный «Ты меня уважаешь?!».
Кстати, именно в советское время, в эпоху тотальной пропаганды пролетарского интернационализма, кавказские традиции произнесения цветистых тостов, обязательное присутствие за весёлым столом тамады стали традицией на всём пространстве страны победившего социализма. До сих пор ещё среди людей советской традиции популярен знаменитый «Наш тост» – песня на слова Матвея Костенко и на музыку Исаака Любана:
Если на празднике
С нами встречается
Несколько старых друзей,
Всё, что нам дорого,
Припоминается,
Песня звучит веселей.
Ну-ка, товарищи,
Грянем застольную!
Выше стаканы с вином!
Выпьем за Родину
Нашу привольную,
Выпьем и снова нальём.
Выпьем за русскую удаль кипучую,
За богатырский народ!
Выпьем за армию нашу могучую,
Встанем, товарищи, выпьем за гвардию,
Равной ей в мужестве нет.
Тост наш за Сталина! Тост наш за Партию!
Тост наш за знамя побед!
Последний куплет не смею навязывать. Тем более после развенчания культа личности в предпоследней строке произошла замена «Сталина» на «Родину». Так что каждый волен выбирать на свой политический вкус.
Существует и множество песенных тостов для собутыльников по профессии. Я сразу вспоминаю знаменитую симоновскую «Песенку военных корреспондентов» («От Москвы до Бреста…»), в которой есть замечательные строки:
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой хлебнём.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнём!
Выпить есть нам повод
За военный провод,
За У-2, за эмку, за успех.
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От ветров и водки
Хриплы наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!».
Опять же бдительные цензоры исключили «ветры», «водку» и «хриплые глотки», и на публичных мероприятиях зазвучало «От ветров и стужи петь мы стали хуже». Однако на журналистских застольях неизменно звучит первоначальный вариант. Кстати, знаете ли вы, что песню военных корреспондентов Константин Симонов написал в 1942 году на мотив «Мурки», и лишь позднее композитор Матвей Блантер переложил её на свою музыку?
Всем бывшим студентам (особенно обитавшим в общежитиях) памятна также студенческая застольная:
Когда на свет студент родил
То разошлися небеса,
Оттуда выпала бутылка
И раздалися голоса:
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
– А я не пью! – Врёшь – пьёшь!
– Eй-богу, нет!
– А Бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все вымерли давно.
«А кто не пьёт?! Нет, назови! Я жду!»
«Покровские ворота».
Другие профессиональные песенные тосты приводить не буду, места не хватит. Сами вспомните, споёте и накатите. В поводах недостатка нет.
Уголок России, отчий дом…
Конечно, найдутся ворчуны, которые грозно мне попеняют: как так, что за дела?! Автор проповедует «пьяные традиции», поощряя неумеренные возлияния и алкоголизм! Разве мало в стране проблем, о которых надо писать? Жизнь становится всё труднее, а тут – разнузданная пропаганда беспутного образа жизни… Нехорошо, товарищ гражданин.
Что на это возразить? Пожалуй, я был бы самым последним в ряду тех, кто решил бы пропагандировать российское пьянство, бессмысленное и беспощадное. Выше я уже писал: жизненный опыт сформировал во мне стойкое отвращение к этому явлению.
Я говорю о культуре потребления спиртного, которая исключает пьянство в одиночку. Именно в СССР появилась традиция на троих. Не грех об этом напомнить. Почему именно на троих? Да потому что поллитровка в 60-е годы стоила 2 рубля 87 копеек, а жены выдавали мужьям на обед по рублю. Так что сложиться удобнее всего было трём собутыльникам, а на сдачу купить сырок «Дружба» за 14 копеек или ирисок, чтобы «зажевать» запах. Как верно отмечено в интернет-календарях памятных дат: «Собутыльник – это человек, с которым просто, без какого-то повода, хочется выпить и поговорить. И порой даже неважно, кто это. Им может стать обычный прохожий, которому так же плохо на душе». Отсюда и знаменитые строки из песни поэта Леонида Дербенева и композитора Александра Зацепина, прозвучавшей в фильме 1966 года «Формула радуги»:
Трое появились не случайно,
Троица придумана не зря:
Ведь недаром чуть не в каждой чайной
Есть картина «Три богатыря».
Поймите, славные ворчуны и критики: как справедливо подметил Екклесиаст, время разбрасывать камни и время камни собирать. Не волнуйтесь, будет ещё много публикаций разоблачительных, злых, аналитических, посвящённых острым событиям и внутри нашей страны, и за её рубежами. Но сейчас, в предновогодний месяц, не хочу давить на психику моих читателей. Она ещё придёт, зима тревоги нашей. Но не сегодня.
Сегодня я с тихой грустью вспоминаю свой родной посёлок Мирный – на пограничной полосе славного Ростова-папы, окружённый рощами островок моей души – с его трёхэтажными кирпичными домиками, построенными «кровавым способом» в хрущёвские времена. Там, на улице Чистопольской, в тихом садочке-палисадничке есть угол, образованный гаражами, примкнувшими друг к другу. Там когда-то стоял на пеньке стол с самодельными лавочками, где собирались мужички-доминошники. Здесь они и выпивали в тесной компании, а затем расходились по домам. Жёны доминошников (и моя мама в их числе) называли это место «уголок России». Теперь я понимаю: это была не столько ирония, сколько констатация факта.
Ну, и меня, конечно, Зин,
Сейчас же тянет в магазин.
А там друзья.
Ведь я же, Зин,
Не пью один…
В. Высоцкий. «Диалог у телевизора».
Я тоскую по этому времени, дорогие сердцу моему земляки, сограждане, соотечественники, собутыльники…