Человечество захлёбывается от переизбытка информации
Он сердцем милый был невежда
Чем старше становишься, тем несноснее становятся умные люди. Ну, как умные… Те, кто из себя корчит утончённых интеллигентов. Я не случайно о возрасте заговорил. Потому как по молодости многим из нас кажется, что уж мы-то точно мудрее своих замшелых родителей, не говоря уже о бабушках да дедушках. Любопытно, что при этом юная поросль чудовищно невежественна. И эпитет «чудовищный» – ещё самый нежный. Вообще-то невежество вовсе не обязательно воспринимать как оскорбление. Зачастую это попросту нейтральная оценка человека. Как Пушкин о Ленском писал: «Он сердцем милый был невежда…». А что ещё можно сказать о «философе в осьмнадцать лет»? Ну да, был поклонником Канта и поэтом, учился в Гёттингенском университете. И что? Вспомните себя – выпускника отечественной очень средней школы. В основном вершки, до корешков надо было докапываться уже позже, в институтах и университетах. И то не у всех получалось.
Диванные критики часто указывают, что-де до Октябрьской революции была более углублённая гимназическая программа, куда входило изучение древнегреческого и церковнославянского языков, латыни, французского, Библии и т.д. Всё так, всё так. Только в мальчуковских головах эти знания не задерживались, чаще всего влетали в одно ухо, а вылетали из другого.
Вспомним детскую повесть Льва Кассиля «Кондуит и Швамбрания», где автор показывает, что на самом деле интересовало отчаянных ребят из гимназии в слободе Покровской близ Саратова:
«Великовозрастные сыны этой степной вольницы, хуторские дикари, дюжие хлопцы, были засажены за парты Покровской гимназии, острижены «под три нуля», вписаны в кондуит, затянуты в форменные блузы... Дрались постоянно. Дрались парами и поклассно. Отрывали совершенно на нет полы шинелей. Ломали пальцы о чужие скулы. Дрались коньками, ранцами, свинчатками, проламывали черепа. Старшеклассники… дрались с нами, первоклассниками. Возьмут, бывало, маленьких за ноги и лупят друг друга нашими головами. Впрочем, были такие первоклассники, что от них бегали самые здоровые восьмиклассники».
Зверские драки, коньки, свинчатки, проломленные черепа – и это в гимназии, а не в пивной! Какая уж тут «Энеида», «Екклесиаст» или «Повесть временных лет»…
Да я разве себя не помню в эти годы? Нет-нет, я не сражался стрижеными головами первоклассников, рос «книжным» мальчиком. Однако стремления мои были неопределёнными, знания – бессистемными, многие книги, которые приобретал отец, мне казались унылыми и ненужными.
Но, повторяю, отроческое невежество простительно и его не стоит осуждать. Мы же сегодня о другом поговорим.
В кармане мозги, в башке – микрочипы
Когда-то критик Николай Чернышевский изрек: «Прекрасное есть жизнь». Скажите, а ужасное не есть жизнь? А кошмарное? Продолжая мысль Чернышевского, когда-то я сочинил собственный афоризм в тему – «Жизнь прекрасна и удавительна». И ещё – «Счастье – это когда тебя поминают». Ну, да речь не о том. Речь – о прекрасном и о жизни. Вернее, о том, что прекрасного в нашей жизни чем дальше, тем меньше. Хотя, конечно, не перевелись ещё особи, которые считают себя знатоками в этой области. Они заблуждаются добросовестно, упиваясь своей дурью и честно пытаясь убедить «толпу» в собственном превосходстве. Восхитительный образ такого искреннего болвана создал украинский писатель Михаил Старицкий в пьесе «За двумя зайцами» (1883). Это – цирюльник Свирид Петрович Голохвостов. Слушать его «благородныя» речи – одно удовольствие. Не слушать – два:
«– Главное у человека не деньги, а натурально – хворма! Вчёность! Потому ежели человек вчёный, так ему вже свет переворачивается вверх ногами. Пардон, вверх дыбом. И тогда когда тому одному, которому, невчёному, будить белое, так уже ему, вчёному, которому, будеть уже, как, нуу...
– Зелёное?!
– Нет! Рябое!!!»
Впрочем, это – одна крайность. Но есть и другая. Когда человек сознательно отказывается пополнять копилку знаний вообще, считая, что они ему попросту не нужны. Он отбирает только то, что пригодится ему на практике, в границах его профессии, специальности. И снова под рукой у нас замечательный пример – детективная повесть Артура Конан Дойла «Этюд в багровых тонах», где доктор Уотсон с удивлением рассказывает о своём друге Шерлоке Холмсе:
«Невежество Холмса было так же поразительно, как и его знания. О современной литературе, политике и философии он почти не имел представления... Но когда оказалось, что он ровно ничего не знает ни о теории Коперника, ни о строении солнечной системы, я просто опешил от изумления. Чтобы цивилизованный человек, живущий в девятнадцатом веке, не знал, что Земля вертится вокруг Солнца, – этому я просто не мог поверить!
– Вы, кажется, удивлены, – улыбнулся он, глядя на мое растерянное лицо. – Спасибо, что вы меня просветили, но теперь я постараюсь как можно скорее всё это забыть.
– Забыть?!
– Видите ли, – сказал он, – мне представляется, что человеческий мозг похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить, как хотите. Дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадется под руку, и полезные, нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди всей этой завали и не докопаешься. А человек толковый тщательно отбирает то, что он поместит в свой мозговой чердак. Он возьмет лишь инструменты, которые понадобятся ему для работы, но зато их будет множество, и все он разложит в образцовом порядке… Поэтому страшно важно, чтобы ненужные сведения не вытесняли собой нужных.
– Да, но не знать о солнечной системе!.. – воскликнул я.
– На кой чёрт она мне? – перебил он нетерпеливо. – Ну хорошо, пусть, как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца. А если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это помогло мне или моей работе?».
В то же самое время великий сыщик «некоторые предметы изучал с поразительным рвением, и в каких-то довольно странных областях обладал настолько обширными и точными познаниями, что порой я бывал просто ошеломлён». Таких людей называют прагматиками; их чердак наполнен лишь информацией и навыками, полезными для конкретной работы. Остальное – гори оно всё синим пламенем.
Со временем прагматиков становится всё больше, особенно среди молодёжи. Недавно смотрел я видеоопрос, где юным интеллектуалам задавали вопрос, почему Александр Суворов в 1956 году сдал фашистам Сталинград. Ответы поражали своеобразием, но были едины в одном: никто ни на секунду не усомнился в истинности этого «факта».
Когда я рассказал о своих впечатлениях друзьям-сокурсникам, они пожали плечами: а что такого? Грядут другие времена. Зато многие из этих ребят «шарят» в компьютерных программах так легко, как тебе и не снилось. А остальные знания… Да они все в смартфон забиты, народ фактически ходит с мозгом в кармане, щёлк – и на помощь придёт Википедия. А со временем станут вживлять в башку микрочипы. Стареешь, брат, отстаёшь от прогресса.
Шило на мыло, жилет на омлет
Отстаю. Согласен. С развитием человечества естественным образом расширяются границы познаваемого. Простой пример: если принять человечество за точку, непознанный мир воспринимается по окружности этой точки. Но если речь идёт уже не о точке, а о круге, то и границы неведомого, окружности расширяются. И так до бесконечности. Греки мыслили себя в пределах небольшого пространства – ойкумены, а что там дальше, им было неведомо. Какие-то люди с пёсьими головами. Сейчас эта ойкумена охватывает всю планету. И до человека начинает доходить, насколько он невежествен и ограничен.
В том числе и в искусстве. Со стоном душевным он вынужден признать, что не читал, не видел, не слышал почти ничего из тех произведений, названия которых каждый день всуе произносятся им самим и окружающими.
Ни-че-го!
Нет, господин хороший честно прочёл в юные лета «Преступление и наказание», разобрал по образам «Войну и мир» и даже прихватил из «Евгения Онегина» несколько летучих сентенций типа «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Некоторые особо продвинутые «пользователи» знакомы с классикой значительно ближе. Отдельные особи даже способны отличить Ван Гога от Ван Гоголя. Хотя привычно именуют первого «французским художником».
Но на этом достижения многих исчерпываются. А чем больше пытаешься узнать, тем большим неучем себя ощущаешь. Вместе с объёмом знаний расширяется огромная чёрная дыра твоего невежества.
Но, в конце концов, есть же великие критики, знатоки искусства, мудрые исследователи. Они-то уж точно светят нам во мгле! Увы… Меня, например, перемкнуло после того, как одна известная критикесса, выступая в программе «Культурная революция», изрекла: «Помните, у Пушкина – «Но панталоны, фрак…» Тут критикесса сбилась, но затем продолжила: «...омлет – всех этих слов на русском нет!» Кто-то меняет шило на мыло, кто-то – жилет на омлет…
В другой раз мы присутствовали с моим приятелем – стихотворцем, филологом и философом – на местечковом сборище пиитов. Мне под руку попалась газетка, где одна из статей называлась «Ах, меня обмануть несложно, я и сам обманываться рад». Далее шло: «Так когда-то написал Александр Пушкин». Я указал на заголовок приятелю.
– Вот болваны! – хохотнул он. – Ведь надо – «Я рад обманываться сам»!
Печальнее всего то, что как минимум половина из вас сейчас не вспомнит, как на самом деле звучат эти известнейшие пушкинские строки.
Каждый из нас прекрасно знает: всё, что он прочёл выше – абсолютная правда. Но и ныне, и присно и вовеки веков будет корчить из себя умника.
Потому что для общества мы представляем ценность не такими, каковы есть на самом деле, а таковыми, какими умеем притвориться.