Закон доктора Борзовой

Она также вошла в состав рабочей группы во фракции «Единой России», занимающейся проблемами беженцев, проводила выездные приемы в Крыму, объехала все лагеря временного пребывания жителей Украины. Воспользовавшись тем, что сейчас Ольга Георгиевна находится в Ростовской области, мы встретились с ней и попросили ответить на наши вопросы.

— Вы встречались с людьми, бежавшими от войны. Чем в первую очередь им можно помочь?

— Во всех пунктах временного размещения, на базах отдыха, в общежитиях, летних лагерях, есть все условия для нормального житья. Не роскошно, но вполне комфортно, чисто. Не было недовольных тем, как их кормят, люди благодарны медикам, которые оказывают помощь, осматривают, консультируют… Но проблемы есть, и достаточно серьезные. Нужно думать, как переводить ситуацию в правовую плоскость. По существующим российским законам иностранным гражданам мы можем оказывать только экстренную медицинскую помощь. Но среди прибывших к нам много людей с хроническими заболеваниями, много больных детей, стариков… В одном из лагерей подошла ко мне мамочка с маленьким ребенком. У него – тяжелая патология сердца, сделан первый этап операции. Нужно проводить второй — а закон этого не предусматривает. Больным–хроникам нужны лекарства, причем на длительное время, есть нуждающиеся в постоянном наблюдении узких специалистов… Уже сейчас госпитализировано
200 больных. Больше половины из них — дети. Есть проблема с прививками — в наших странах не совпадают календари прививок. Сейчас выделено необходимое количество вакцины, этим вопросом занимаются, но нужно как можно быстрее определяться со статусом людей, прибывших к нам. С этим связано все — и обустройство, и работа, и включение в систему социальных гарантий России, и обучение детей… А у большого числа тех, кто бежал от войны, пока нет четкого представления о том, как им поступить. Они верят, что смогут переждать войну и вернуться домой, к прежней жизни. Когда это будет и будет ли вообще, сказать трудно. И решать что–то надо уже сейчас — впереди зима…

— Ольга Георгиевна, с чем приходили люди на прием в Крыму?

— С надеждой. Они очень верят в то, что жизнь наладится в самое ближайшее время. В последние годы крымчанам трудно жилось. И возможность «подтянуть» социальные гарантии, социальные выплаты до российского уровня они расценивают как огромный шаг. Конечно, много вопросов задавали по лекарственному обеспечению, лечению, диспансеризации… Министерство здравоохранения России сразу направило в Крым своего постоянного представителя, и многие вопросы удается решать на месте. Очень конструктивно настроены власти полуострова. Надеюсь, что после выборов там сформируется хорошая команда профессионалов, вместе с которой мы будем действовать продуктивно.

Вообще, в Крыму понимаешь, как многое удалось нам сделать в нашей медицине, для наших детей, — все познается в сравнении. И общие проблемы становятся виднее, когда анализируешь положение дел в нашей стране и, например, в тех же европейских странах.

— Вы имеете в виду работу над докладом ПАСЕ?

— Группа под моим руководством готовила его почти два года. Именно наша страна инициировала тему для обсуждения: работа социальных служб в вопросах изъятия детей из семьи. Непросто было добиться того, чтобы и подготовку по предложенной нами теме поручили России. Но впервые в истории нам это удалось. И не наша вина, что доклад так и не прозвучал, — при сегодняшних попытках диктата в отношении России наш отказ от участия в заседани — и  единственно верное решение. Но уверена, что этот доклад мы еще будем обсуждать с нашими коллегами из разных стран, когда нам не будет мешать «политическая составляющая». Потому что тема страданий ребенка не может не волновать нормального человека. При подготовке доклада я посетила три страны — Финляндию, Румынию и Великобританию. Очень разные страны, а проблема остра в каждой по–своему. В Финляндии, например, 1,8 % детей воспитываются вне семьи. И практически никогда после изъятия туда уже не возвращаются. В благополучной стране детей изымают из семей из–за алкоголизма родителей и экономической составляющей: много бедных. В Румынии в основном нарушаются права детей из семей национальных меньшинств — изъято 1,6 %. Страшная бедность, голод. Более 100 тысяч брошенных детей…

— А благополучная Великобритания? Какие проблемы могут быть в стране с такими традициями, устоями?

— Представьте себе, что в Европейском суде очень много обращений по незаконному изъятию детей именно из Великобритании. В этой стране судебные решения, принятые по данному вопросу, являются окончательными. Даже если потом оказывается, что изъятие было неправомерным, ребенка никогда не возвращают в семью. А решение вопроса об изъятии ребенка зависит во многом от субъективного мнения или отношения сотрудников социальных служб. И эта проблема присутствует во всех странах. Им показалось, что ребенка надо изымать, и решение принимается. Нигде нет социальных стандартов, на которые надо ориентироваться в этом вопросе. Среди соцработников не хватает людей со специальной подготовкой, низкая зарплата… То есть случайным по сути людям доверяют детскую судьбу. Разве не нужно нам всем вместе, в какой бы стране мы ни жили, срочно решать эти проблемы? Работа в комиссии очень сблизила нас с коллегами из других стран, мы прекрасно понимали друг друга. В нашей работе не было политики, была искренняя забота о защите прав ребенка. Я убеждена, что это гораздо важнее, чем чьи бы то ни было политические амбиции.

— Ольга Георгиевна, вы — автор закона, который уже одобрен Советом Федерации. Что этот документ изменит в судьбе тяжелобольных людей?

— Мои поправки в Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации» направлены как раз на то, чтобы их положение не изменилось. В худшую сторону, разумеется.

Я достаточно давно, с 2006 года, занимаюсь проблемой лекарственного обеспечения. Тогда был принят закон о монетизации льгот, и фракция «Единой России» в Государственной думе доверила мне руководство рабочей группой по стабилизации ситуации с лекарственным обеспечением. Именно тогда пришли к необходимости выделить в особую группу редкие и тяжелые заболевания, требующие супердорогого лечения. С 2006 года на лекарства для этих людей федеральный бюджет выделил в общей сложности 51 миллиард рублей. Сформирован Регистр таких больных, лекарства закупались централизованно и передавались в регионы. А с января 2014 года закупками лекарств, по законодательству, должны были заниматься регионы самостоятельно. Вы понимаете, чем это грозило? Сколько конкурсов нужно было провести? Фирма–производитель (а лекарства для таких больных иногда делает одна–единственная фирма во всем мире!) никогда не будет участвовать в массе маленьких конкурсов. Бывает ведь, что в регионе — 1–2 таких больных, а конкурс нужен отдельный. Значит, на сцену выходят дилеры, «накручивают» цены… Включается коррупционная составляющая. Тогда как при централизованной закупке удавалось получать очень хорошие скидки и работать напрямую с производителем. Так вот, в конце прошлого года мне удалось отодвинуть срок вступления в силу этого пункта в законе. А сейчас этот срок перенесен на 1 января 2018 года. И я обещаю, что за время, оставшееся до окончания моей работы в Госдуме, я добьюсь, чтобы прежний порядок закупки лекарств по этим группам заболеваний был сохранен навсегда…