Дата публикации:
4 сен 2014 г.
Александр Скачков, старший дома, ведет меня по длинным темным коридорам. Как Сталкер из одноименного
фильма Тарковского. Облупившиеся лабиринты бывшего семейного общежития, а ныне жилого дома №247 по ул. С. Шило в Таганроге, очень напоминают ту самую «Зону». Вот только чудес здесь не происходит, зато трагедий — хоть
отбавляй.
1256
Фото/Видео: Сергей Вахонин
Огибая дом, мы проходим мимо траурного венка.
— Недавно парень из окна выбросился, — обыденно поясняет Скачков, — Вот здесь прямо и лежал, головой на корне дерева. У нас в доме уже человек десять таким образом с жизнью распрощались.
Все время, пока меня водят по разбитым коридорам, общим кухням и прачечным, в голове, как заезженная пластинка, крутится фраза: «Так жить нельзя». Здесь давно прогнили и перестали работать электрические сети, проложенные еще во время строительства. И люди кое-как, на свой страх и риск, протянули какие-то «самопальные» провода, чтобы в квартирах было электричество. Коридоры, как паутиной, переплетены этой беспорядочной проводкой. Она часто горит, и от этого на стенах, с которых, как жухлая листва, свисают краска и штукатурка, образуются черные прогары. Однажды сгорел на этаже электрический щиток, вызвали электриков, они покрутились, повздыхали, развели руками и… ничего толком не исправили, объяснив это тем, что им не платят зарплату.
Меняли канализацию в подвале. Что-то там сделали не по технологии, соединения прорвало, и весь подвал залило канализационными стоками. Так это болото и стоит, пройти можно только в сапогах и противогазе. Или вот еще: взялись устанавливать трубы в кухнях и прачечных, но сделали все так, что смотреть больно. Проломы в плитах перекрытия, как от взрывчатки, всюду висят клочья монтажной пены, водопроводные трубы до раковин дотянули, но вот незадача — подсоединить
забыли! Где теперь та управляющая компания? Их в доме уже три сменилось.
Маленькая комнатка в полуподвальном помещении, рядом с которой расположены электрические щиты всего дома, каждую зиму становится пристанищем для бомжей. У них там и распивочная, и ночлежка, и общественный туалет. Уж сколько раз жильцы пытались заваривать вход, вешали замки и металлические решетки, ничего не помогает: ограждения спиливают, сдают в металлолом, и снова на прежнем месте — бродяжья ночлежка. В этом доме были предусмотрены общие балконы и переходящие с этажа на этаж аварийно-пожарные лестницы, на случай экстренной эвакуации. Лестницы эти тоже, одну за другой, спилили и увезли в неизвестном направлении. А всевозможные комиссии, обследовавшие состояние дома, теперь рекомендуют не выходить на балконы, потому что это опасно для жизни. Только вот беда: местным ребятишкам этого не втолкуешь…
Самое потрясающее — то, что люди уже смирились с этими кошмарными условиями существования. Каким-то зловещим контрастом выглядит веселенькая разводка кабельного телевидения под облупившимся потолком. Здесь нет элементарных,
цивилизованных условий для жизни, зато есть 100 каналов TV и интернет. Как показательную деталь, отметил для
себя: возле дома стоят вполне приличные машины, на них приезжают его обитатели этого дома. С обыденными, спокойными лицами входят в ободранные, пакостно разрисованные подъезды, идут по трущобным коридорам…
Прав был Тургенев: ко всемупривыкает человек.
Сниженный «болевой порог» местного населения можно пронять только какой-то экстраординарной ситуацией. Она-то и привела меня сюда. Позвонил старший по дому, попросил помочь: с 17 июля нет горячей воды, в Таганроге жара зашкаливает за 40, люди не могут ни помыться, ни постирать, ни детей искупать. После 10 суток такой жизни даже привычные ко всему обитатели этой «Вороньей слободки» не выдержали, взбунтовались.Подзуживаемый жильцами, Скачков принялся методически обзванивать коммунальные и административные инстанции. Он специально для меня сделал подробный список организаций, куда он обращался. Набрался десяток — от городского управления коммунального хозяйства до Роспотребнадзора и прокуратуры. Все обещали взять на контроль, сочувствовали, давали советы. Но горячая вода в доме так и не появилась. Александр Скачков сам провел расследование и выяснил: дом отключила теплоснабжающая организация, потому что обнаружила протечки в сети. Но аварийная часть трубопровода — не в ее зоне ответственности. За эту часть отвечает таганрогское МУП ЖЭУ. А оно банкрот, хотя в Роспотребнадзоре пояснили: есть там внешний управляющий, есть финансовые
средства.
Абсолютно все говорили правильные слова, но никто ничего не сделал. Получается интересный срез ситуации в коммунальной сфере Таганрога. Выходит, что все это огромное количество инстанций, наделенных всяческими полномочиями, не способно
справиться с одной-единственной небольшой аварией. Как рассказал Скачков, шли вторые сутки аварийной «протечки», а о ней не знали ни в управляющей компании, ни в аварийных и коммунальных службах города. Хотя, казалось бы, уже в первые часы
аварии на ее месте должны были появиться соответствующие руководители, службы и специалисты. И еще в дополнение — это ощущение полной безысходности, когда старший по дому звонит и сообщает во все городские службы о критической ситуации, а ему отвечают: да-да, обязательно разберемся. Но потом даже трубку перестают брать.
В истории с домом № 247 вся наша бесхозяйственность, развал в жилищно-коммунальном хозяйстве — как на ладони. Ведь еще в прошлом году меняли эти злосчастные трубы, но почему-то заменили только половину. Хотя протяженность участка не такая
уж большая: метров 50, не более. Что там «мухлевали» таганрогские коммунальные организации, куда средства и материалы списывали? Рядом проходит надземная тепловая магистраль — трубы от котельной протянуты над землей и местами даже не
изолированы от окружающей среды. Прошлой зимой, когда Таганрог замерзал в снежном плену, эти трубы, как уверяют жильцы дома, так без изоляции и стояли — «грели воздух». Граждане позвонили в коммунальные службы, но им ответили: «А это не ваше дело».
Мы Олимпиаду провели, чемпионат мира по футболу будем встречать. Наверное, это хорошо. Но вот с такими трущобами что-нибудь, в конце концов, делать будем?
— Недавно парень из окна выбросился, — обыденно поясняет Скачков, — Вот здесь прямо и лежал, головой на корне дерева. У нас в доме уже человек десять таким образом с жизнью распрощались.
Все время, пока меня водят по разбитым коридорам, общим кухням и прачечным, в голове, как заезженная пластинка, крутится фраза: «Так жить нельзя». Здесь давно прогнили и перестали работать электрические сети, проложенные еще во время строительства. И люди кое-как, на свой страх и риск, протянули какие-то «самопальные» провода, чтобы в квартирах было электричество. Коридоры, как паутиной, переплетены этой беспорядочной проводкой. Она часто горит, и от этого на стенах, с которых, как жухлая листва, свисают краска и штукатурка, образуются черные прогары. Однажды сгорел на этаже электрический щиток, вызвали электриков, они покрутились, повздыхали, развели руками и… ничего толком не исправили, объяснив это тем, что им не платят зарплату.
Меняли канализацию в подвале. Что-то там сделали не по технологии, соединения прорвало, и весь подвал залило канализационными стоками. Так это болото и стоит, пройти можно только в сапогах и противогазе. Или вот еще: взялись устанавливать трубы в кухнях и прачечных, но сделали все так, что смотреть больно. Проломы в плитах перекрытия, как от взрывчатки, всюду висят клочья монтажной пены, водопроводные трубы до раковин дотянули, но вот незадача — подсоединить
забыли! Где теперь та управляющая компания? Их в доме уже три сменилось.
Маленькая комнатка в полуподвальном помещении, рядом с которой расположены электрические щиты всего дома, каждую зиму становится пристанищем для бомжей. У них там и распивочная, и ночлежка, и общественный туалет. Уж сколько раз жильцы пытались заваривать вход, вешали замки и металлические решетки, ничего не помогает: ограждения спиливают, сдают в металлолом, и снова на прежнем месте — бродяжья ночлежка. В этом доме были предусмотрены общие балконы и переходящие с этажа на этаж аварийно-пожарные лестницы, на случай экстренной эвакуации. Лестницы эти тоже, одну за другой, спилили и увезли в неизвестном направлении. А всевозможные комиссии, обследовавшие состояние дома, теперь рекомендуют не выходить на балконы, потому что это опасно для жизни. Только вот беда: местным ребятишкам этого не втолкуешь…
Самое потрясающее — то, что люди уже смирились с этими кошмарными условиями существования. Каким-то зловещим контрастом выглядит веселенькая разводка кабельного телевидения под облупившимся потолком. Здесь нет элементарных,
цивилизованных условий для жизни, зато есть 100 каналов TV и интернет. Как показательную деталь, отметил для
себя: возле дома стоят вполне приличные машины, на них приезжают его обитатели этого дома. С обыденными, спокойными лицами входят в ободранные, пакостно разрисованные подъезды, идут по трущобным коридорам…
Прав был Тургенев: ко всемупривыкает человек.
Сниженный «болевой порог» местного населения можно пронять только какой-то экстраординарной ситуацией. Она-то и привела меня сюда. Позвонил старший по дому, попросил помочь: с 17 июля нет горячей воды, в Таганроге жара зашкаливает за 40, люди не могут ни помыться, ни постирать, ни детей искупать. После 10 суток такой жизни даже привычные ко всему обитатели этой «Вороньей слободки» не выдержали, взбунтовались.Подзуживаемый жильцами, Скачков принялся методически обзванивать коммунальные и административные инстанции. Он специально для меня сделал подробный список организаций, куда он обращался. Набрался десяток — от городского управления коммунального хозяйства до Роспотребнадзора и прокуратуры. Все обещали взять на контроль, сочувствовали, давали советы. Но горячая вода в доме так и не появилась. Александр Скачков сам провел расследование и выяснил: дом отключила теплоснабжающая организация, потому что обнаружила протечки в сети. Но аварийная часть трубопровода — не в ее зоне ответственности. За эту часть отвечает таганрогское МУП ЖЭУ. А оно банкрот, хотя в Роспотребнадзоре пояснили: есть там внешний управляющий, есть финансовые
средства.
Абсолютно все говорили правильные слова, но никто ничего не сделал. Получается интересный срез ситуации в коммунальной сфере Таганрога. Выходит, что все это огромное количество инстанций, наделенных всяческими полномочиями, не способно
справиться с одной-единственной небольшой аварией. Как рассказал Скачков, шли вторые сутки аварийной «протечки», а о ней не знали ни в управляющей компании, ни в аварийных и коммунальных службах города. Хотя, казалось бы, уже в первые часы
аварии на ее месте должны были появиться соответствующие руководители, службы и специалисты. И еще в дополнение — это ощущение полной безысходности, когда старший по дому звонит и сообщает во все городские службы о критической ситуации, а ему отвечают: да-да, обязательно разберемся. Но потом даже трубку перестают брать.
В истории с домом № 247 вся наша бесхозяйственность, развал в жилищно-коммунальном хозяйстве — как на ладони. Ведь еще в прошлом году меняли эти злосчастные трубы, но почему-то заменили только половину. Хотя протяженность участка не такая
уж большая: метров 50, не более. Что там «мухлевали» таганрогские коммунальные организации, куда средства и материалы списывали? Рядом проходит надземная тепловая магистраль — трубы от котельной протянуты над землей и местами даже не
изолированы от окружающей среды. Прошлой зимой, когда Таганрог замерзал в снежном плену, эти трубы, как уверяют жильцы дома, так без изоляции и стояли — «грели воздух». Граждане позвонили в коммунальные службы, но им ответили: «А это не ваше дело».
Мы Олимпиаду провели, чемпионат мира по футболу будем встречать. Наверное, это хорошо. Но вот с такими трущобами что-нибудь, в конце концов, делать будем?