Михаил Шишпор удивился, когда узнал, что по льготам приравнен к участникам войны. Эту новость ему сообщили в собесе. Вначале подумал, что произошла ошибка. Но в военкомате информацию подтвердили.

Участвовал Михаил Филиппович в войне за пределами СССР, хотя в военном билете в графе о пребывании за границей записано: «Не был».

После Великой Отечественной прошло всего-то шесть лет, когда из родной Белоруссии его призвали в армию. В 1951г. направили в полковую школу Хабаровска, а затем в одну из военных частей ПВО. Ни Михаил, ни его сослуживцы не могли знать тогда, что их готовили для участия в войне между Северной и Южной Кореей. Южную Корею поддерживали США, мы, стало быть, Северную. Но официально считалось, что живой силой Советский Союз республике не помогает. Северную Корею поддерживал и Китай.

В декабре 1952 года дивизия, в которой служил Михаил, пересекла советско-китайскую границу. Советских военнослужащих переодели в форму Вооруженных сил Китая. Правда, даже в чужой форме сходства наших солдат с китайскими не было. Но с высоты небес никому из летчиков противника и в голову бы не пришло искать какие-либо отличия… А бои в основном шли воздушные. Это были первые в истории авиации сражения между реактивными истребителями. После Второй мировой войны они являлись более значительными по размаху и интенсивности. Налеты велись беспрестанно.

— Наш зенитно-артиллерийский корпус оборонял электростанцию, — рассказывает Михаил Филиппович. — Американцы трижды совершали налеты, но уничтожить ее так и не смогли. Вообще, наглости летчиков не было предела. Могли гоняться за одним человеком, пока не убьют.

Запомнилось Михаилу исключительно доброжелательное отношение простых людей к нашим военнослужащим. Обнимали, говорили: «Силин, хо», что означает: «Советский — хорошо». Старались исполнить любую, даже незначительную, просьбу.

— Последнюю рубаху готовы были отдать, — говорит Шишпор. — Обращала на себя внимание и такая деталь. Корейцы в основном едят рыбу. Нам рыбы давали мало, но зато много было мяса. Причем готовили они его довольно-таки вкусно.

Были и определенного характера трудности. Советским военнослужащим запрещалось писать, читать на русском языке. Было еще одно «нельзя» — попасть в плен.

— Хотя американцы стремились к тому, чтобы захватить кого-то из наших и показать всему миру — СССР участвует в войне. Но этого не произошло.

В 1953 г. Северная и Южная Корея заключили перемирие. В конце июля дивизию, в составе которой состоял Шишпор, вновь перебросили на китайскую территорию. Здесь было непривычно спокойно. Палатки, в которых приходилось жить Михаилу и его сослуживцам в Северной Корее, сменили специально построенные для советских военнослужащих просторные казармы. В праздники накрывались столы с красной икрой, копченой колбасой, сметаной… Каждому выдавалась бутылка пива и подарки от Мао Дзэдуна: по 4 кг. яблок и конфет.

— Может показаться, что мы были не на войне, а на отдыхе, — иронизирует Михаил Филиппович. — На самом деле было по-всякому. Но спустя время вспоминаешь хорошее, о неприятных, порой трагических случаях стараешься не думать.

Например, о том, что за время Корейской войны погибло 3,5 тысячи советских военнослужащих. Хоронили их в Порт-Артуре. Об этом не знали даже родные погибших.

Из Китая Михаил Шишпор попал в Омск, там и демобилизовался. Вернулся в родной Минск и по комсомольской путевке поехал работать на шахту им. Пролетарской диктатуры в Шахты Ростовской области. Затем с семьей перебрался в Гуково, где также работал на шахте. В Гуково живет и сегодня. О своем участии в Корейской войне молчал почти 60 лет — давал подписку о неразглашении военной тайны. Сейчас, за сроком давности, и вспомнить о том времени не с кем… Со многими сослуживцами связь потеряна, иных уж нет… Никаких воинских наград за ту войну они не получали. Да и о каких воинских наградах могла идти речь? Тогда были другие обстоятельства, другое время…