Коллаж ОЛЬГИ ПРОЙДАКОВОЙ В свою очередь его дальняя родственница – Светлана Георгиевна – оформила опеку и предложила пока пожить у нее, в квартире неподалеку – на улице Станиславского. Туда Дима и перебрался.
А потом вся идеальная картинка начала переворачиваться. Через пару лет, как раз когда Дима только-только стал совершеннолетним, ордер на закрепленную за ним квартиру получила Светлана Георгиевна.
Как следует из постановления уже другого главы администрации Ленинского района Ростова от 28.10.1998 г. №1935, Дима якобы сам тогда попросил перезакрепить квартиру на Семашко за Светланой Георгиевной.
Так ли это на самом деле? Ведь представить официальное заявление или другой документ с его подписью орган власти не может «в связи с истекшим сроком хранения». По крайней мере такая формулировка содержится в ответе от 07.02.2018 г. первого замглавы администрации Ленинского района Ростова В. Островского.
После получения ордера Светлана Георгиевна вселила в квартиру на Семашко своего сына. Позже он и стал нанимателем данной жилой площади.
Между тем, Дима и Светлана Георгиевна в ее квартире на улице Станиславского стали уживаться все хуже. По версии одной стороны, его называли обузой. По другой, он сам был «не подарок».
Пришло к тому, что Дима начал торговать газетами, кассетами и ночевать вне дома Светланы Георгиевны. Где?
– У знакомых, на съёмных квартирах и даже не раз просто на лавочках в парке, – рассказывает Дмитрий. – Тем не менее, отношения с единственными близкими мне людьми я не прерывал. Проведывал бабушку Свету, так я называл Светлану Георгиевну, и ее сына Бориса Викторовича. Когда заводил речь о квартире на Семашко, она все успокаивала и повторяла, мол, не переживай – ты ведь там зарегистрирован! Вот начнут сносить старый жилой фонд (ред. – дом в переулке Семашко – 1917 года постройки) и все вы: и Борис с семьей, и ты – получите новое жилье!
Но раньше, чем это случилось, Борис Викторович получил квартиру от предприятия, на котором работал долгие годы.
К тому моменту Дмитрий строил свою жизнь, как получалось, и продолжал мыкаться по съёмным квартирам. Надеялся, что теперь-то все сложится само собой – без лишних скандалов и ругани. Семья Бориса Викторовича переберется в новую квартиру, а он – на Семашко. Но ему предложили пока просто бесплатно пожить в квартире-стройварианте, параллельно проводя в ней ремонт.
– Я был рад даже этому, уже собрал вещи, когда, как гром среди ясного неба, – бабушка Света сообщила, что эту новую квартиру продали... – рассказывает Дмитрий.
Супруга Бориса Викторовича уверяет, что все не совсем так, и продажа квартиры была вынужденной мерой: «Дима полгода решался – переезжать туда или нет. Между тем, хоть мы там не жили – нужно было оплачивать услуги ЖКХ. Накапливались долги. Управдом начала говорить – решайте как-то проблему. К тому же, помимо расчета по этим долгам, требовались деньги на учебу нашего сына...»
В 2017 году Борис Викторович и вовсе подал иск в суд о снятии Дмитрия с регистрации в переулке Семашко и соответственно лишении права пользования этим жильем.
Опять же, по словам его супруги, это была вынужденная мера №2. Ведь все жизненные проблемы Димы, в том числе и с приставами по невыплаченным кредитам, сходились в конце концов в одной точке – в этой квартире, где были зарегистрированы и они, и он.
В судебном решении сначала указано, что Дмитрий фактически в данной квартире НИКОГДА не проживал. Тогда почему за ним ее закрепили в 1996 году постановлением главы администрации Ленинского района?..
Далее сообщается, что согласно проверке, проведенной полицией, «Сафронов Д.Г. фактически не проживал по адресу ... с 2007 года (!) по настоящее время».
Так проживал или не проживал? И что происходило в этом закулисье?..
Суд в конце концов все-таки решил, что Дмитрий «в спорную квартиру не вселялся и вселиться не пытался, постоянно не проживал и не проживает, личных вещей в жилом помещении не имеет, обязанностей по оплате коммунальных услуг не исполняет, членом семьи нанимателя не является… в связи с чем должен быть снят с регистрационного учета».
– Я на этом суде даже не имел возможности присутствовать, так как ничего о нем не знал, – уверяет Дмитрий. – Ведь заказное письмо с уведомлением о рассмотрении дела было направлено по адресу, указанному в исковом заявлении Бориса Викторовича, то есть на Семашко, где жил он, а не я…
Дмитрий, конечно, подавал апелляции и встречные иски, но в этой цепи судебных схваток терпел поражение за поражением.
После того, как его лишили права пользования, квартира в переулке Семашко была приватизирована и перешла в собственность супруги Бориса Викторовича.
При этом она призналась, что осадок на душе от всей этой истории у нее остался.
У меня тоже от данной «квартирной саги» очень неприятное ощущение. Но я имею хотя бы преимущество – могу со временем просто выбросить из головы. В то время как ее непосредственным участникам предстоит с этим как-то дальше жить.
