«Когда очередной спутник полетит в космос, то желательно, чтобы на нем был человек. Я первый полетел бы в космос, если разрешите. Я полностью без колебаний отдаю всего себя на пользу науке. Пора уже и человеку побывать в космосе. Я на это решаюсь… Не подумайте, что я стремлюсь к славе. Пусть мое имя не будет известно никому, кроме вас».
Это строки из письма в Академию наук донецкого шахтера Бориса Б. Тогда, накануне открытия космоса первым человеком Земли, подписаться под ним могли бы, наверное, миллионы. В том числе и ныне директор Политехнического музея Таганрогского технологического института ЮФУ Олег Николаевич Набоков.
Сегодня же он цитирует это письмо как красноречивейший документ эпохи в книге «Первооткрыватели космических дорог».
Значительная часть этой книги посвящена «великолепной таганрогской десятке» выпускникам 1956 года приборостроительного факультета тогдашнего Таганрогского «радиотеха», которым волей судьбы выпало работать над созданием космических систем в ведомстве Генерального конструктора Сергея Королева. Набоков рассказывает о том вкладе, который они внесли в развитие космической науки (Владимир Караштин, к примеру, был техническим руководителем запуска многоразовой космической системы
Владимиру Караштину на всю жизнь врезалась в память первая встреча с Королевым. Королев был в то время фигурой засекреченной, мало, кто знал его в лицо. Не знал, конечно, и вчерашний студент Караштин.
И вот однажды, когда Караштин по привычке перебегал из своей лаборатории в соседнее здание без верхней одежды, чтоб быстрее, его окликнул незнакомый мужчина в меховой шапке и пальто, только что вышедший из автомобиля. Он предложил Караштину зайти в здание, потребовал пропуск, заглянул в него и строго сказал: «Так вот, Владимир Михайлович, мне работники нужны, чтобы работать, а не для того, чтобы болеть. Еще раз увижу, что бегаете без пальто, будете наказаны».
От кого получил это предупреждение,Караштин узнал от коллег, когда рассказал про незнакомца.
Владимир Шевелев другой человек из «великолепной таганрогской десятки» поделился с Набоковым воспоминаниями о подготовке к первому полету человека в космос:
Много было противоречивых мнений перед запуском первого космонавта. Возникал вопрос, как поведет себя человек в космосе. Некоторые даже говорили, что люди в космосе могут сойти с ума. Когда мы проектировали первый корабль и систему управления к нему, то впервые на нем появился пульт управления. Необходимость в нем возникала при нештатной ситуации. В этом случае космонавт должен был повести корабль вручную, управляя основными системами. Для этого в систему закладывался специальный код. Космонавт знал о наличии кода, но не знал, что в нем заложено. При возникновении нештатной ситуации «Земля» должна была дать разрешение на использование кода, который он должен был прочитать и включить, например, тормозную двигательную установку.
Кстати, Шевелев, которому довелось экзаменовать первых космонавтов, считал, что Герман Титов был энергичнее и начитаннее Юрия Гагарина. И все же он не сомневался, что выбор в пользу Гагарина верен. По его мнению, на этот выбор повлиял и следующий случай, который произошел незадолго перед гагаринским полетом:
Нам сказали, что приедет группа космонавтов. Они должны были сделать примерку в корабле. Мы стояли в стороне и наблюдали, кто же первый войдет в первый космический корабль. Мы про себя решили, что, кто первым войдет, тот первым и полетит. Сергей Павлович, посмотрев на стоявших космонавтов, сказал: «Кто из вас хочет первым подняться в корабль?» Вышел Юра Гагарин, снял обувь, словно входил в избу, и полез в корабль. Это понравилось Главному и, очевидно, сыграло определенную роль при выборе первого кандидата на полет.
В одной из журнальных публикаций, посвященных
Очень может быть, что и в подготовку марсианской экспедиции уже вносят свой вклад наши земляки. И, если это так, Набоков расскажет
Но мог ли таганрожец Набоков, пламенный патриот своего города, даже в книге о космосе не упомянуть великого земляка Чехова?
Это имя прозвучало в беседе Набокова с внуком Константина Циолковского, в ту пору директором
Мне приятно встречаться с земляком Чехова, сказал он Набокову. Мой дед очень любил Антона Чехова. Он часто повторял, что мечтает стать Чеховым в науке, говорить о ней так же ясно и кратко, как любимый писатель.
Вот как все переплелось.