70 лет назад в блокадном Ленинграде была исполнена легендарная Седьмая симфония Шостаковича.
Другая Седьмая
Был март 1941 года. Шостакович собирался в Ростов, где ему предстояли два концерта, встречи с музыкальной общественностью.
Корреспонденты нашей газеты (в то время она называлась «Большевистской сменой») связались с ним по телефону, поздравили от имени донского комсомола с недавним получением Сталинской премии, задали несколько незатейливых вопросов, среди которых был и традиционный: «Над чем сейчас работаете?»
Нынешних читателей ответ Шостаковича, пожалуй, озадачит:
Все мое внимание поглощено одной мыслью возможно скорее написать Седьмую симфонию. Она посвящена Владимиру Ильичу Ленину, гениальному вождю трудящегося человечества. Ленин горный орел, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперед партию, Ленин, верящий в творческие силы масс, и массы, безгранично доверяющие и любящие вождя революции, Ленин самый человечный человек все это я стремлюсь воплотить в грандиозной по своим масштабам симфонии. Свою работу над Седьмой симфонией я закончу летом или осенью.
Не может быть! Это речь политкомиссара, а не музыкального гения, так реагировали на этот отрывок мои знакомые из числа художественной интеллигенции. Особенно смущала упомянутая в неожиданном контексте Седьмая симфония. В России ведь даже школьнику известно, что, получив отказ на просьбу отправить его на фронт, Шостакович вступил добровольцем в ряды ленинградского народного ополчения. Рыл противотанковые рвы, тушил сброшенные врагом на крышу консерватории фугасы и работал, упорно и вдохновенно работал над симфонией, начатой под впечатлением вероломного нападения Гитлера на нашу страну. Он посвятил ее грядущей победе и родному городу Ленинграду. Под таким названием она и вошла в историю: Седьмая Ленинградская, или Блокадная. А из этого интервью что следует? Что не Ленинградская она, а Ленинская Значит, и знаменитый марш «Нашествие» изображает не темную массу гитлеровцев, а шеренги белогвардейцев?
В поисках ключей к этим загадкам я принялась штудировать литературу о Шостаковиче и обратилась за разъяснением к председателю Ростовского отделения Союза композиторов России, доктору искусствоведения Анатолию Цукеру и старшему библиографу Ростовской консерватории Константину Жабинскому.
Это другая Седьмая симфония, сказал Анатолий Цукер. Та, что должна была появиться как Шестая
В 1938 году, после громкого успеха Пятой симфонии, Шостакович объявил о работе над новой, Шестой, памяти Ленина. Со страниц центральных изданий он рассказывал, что задумал ее как вокальную, исполняемую оркестром с участием хора
Однако эта, условно Ленинская, симфония не появилась. Вместо нее Шостакович представил публике другую, инструментальную, которая и стала называться Шестой. Но поскольку он продолжал говорить о работе над симфонией памяти вождя, которая заняла больше времени, чем предполагал, так как потребовала более глубокого изучения поэзии, фольклора и т.д., то условно Ленинской стала Седьмая. К реальной, известной нам Седьмой симфонии этот замысел не имеет отношения.
А потом началась война и неоконченная Ленинская ушла в черновики до лучших времен?
Судьба ее неизвестна. Более того: существует мнение, что грандиозную вокальную симфонию памяти Ленина Шостакович вообще не писал.
Просто музыкальный детектив
Да, Кшиштоф Мейер, польский композитор и музыковед, написавший книгу о Шостаковиче, считает, что объявленная композитором Ленинская симфония это симулякр. Такой же блеф, как симфоническая поэма на стихи Асеева «От Карла Маркса до наших дней», рукопись которой якобы утеряна, как публичные заявления разных лет о начале работы над операми «Поднятая целина», «Тихий Дон», «Молодая гвардия» и т. д.
А зачем понадобились симулякры?
Чтобы выиграть время и под прикрытием грандиозных, усыпляющих бдительность властей замыслов спокойно работать над другими вещами. Для Шостаковича это стало особенно важно начиная с 1936 года, после «Сумбура вместо музыки» убийственного отзыва газеты «Правда», рупора партии, на его оперу «Леди Макбет Мценского уезда». Эта статья дала старт цепной реакции травли композитора. В ней его распинали не только за музыку, чуждую духовным потребностям советского человека, но и за выбор сюжета.
Но невозможно прикрываться симулякрами бесконечно. Чем объяснил бы Шостакович, почему и Седьмая Ленинская не появилась, не случись черного дня 22 июня, после которого вся жизнь пошла
Вопросов тут множество. В книгах о Шостаковиче известной советской исследовательницы его творчества Софьи Хентовой есть любопытное свидетельство: 31 мая 1941 года исполнение Седьмой симфонии было включено в планы Ленинградской филармонии на новый сезон, который должен был открыться осенью. Если работа над условно Ленинской
Рождение легенды
Возможный ответ на вопрос: «Над чем же работал Шостакович, когда говорил «Большевистской смене», что захвачен Седьмой Ленинской?» я нашла в книге мемуаров Дмитрия Шостаковича в записи и под редакцией Соломона Волкова: разрабатывал замысел той самой Седьмой симфонии, которая вошла в историю как Лениградская!
Скажу сразу: не все музыканты и историки как в России, так и на Западе верят в то, что это подлинные слова Шостаковича. Достоверность тех страниц, где Шостакович выражает свое отношение к советскому режиму, мировоззренческие взгляды, не признает его вдова. Звучат даже такие мнения, что ссылаться на Волкова, говоря о Шостаковиче, зазорно. Однако и среди тех, у кого эти записи не вызывают сомнений, много уважаемых имен.
Шостакович в этих мемуарах дает такую хронологию: как только завершил Шестую симфонию, уже точно знал, о чем будет следующая: «Я начал писать ее под глубоким впечатлением от псалмов Давида, в симфонии говорится
Он называл эту симфонию «Реквиемом», подобным тому, который в память жертв сталинских репрессией написала Ахматова: «Война принесла много нового горя и много новых разрушений, но я не забыл ужасных довоенных лет», огорчался, что тему «Нашествие» связывают исключительно с Гитлером и фашистской агрессией.
Стиль этого монолога совсем не похож на интервью Шостаковича «Большевистской смене», которое некоторым нашим современникам показалось даже разукрашенным газетчиками в духе принятых в то время публицистических красот. Между теми и этими его словами расстояние не менее чем в два десятка лет, но едва ли разница объясняется этим. То, как Шостакович говорил корреспондентам «БС», типично для его публичных выступлений.
В глазах Волкова Шостакович второй русский композитор, несший крест сознательного юродства (первым был любимый Шостаковичем Мусоргский). А вот Эрик Роузберри, хотя и ссылался в своей книге о Шостаковиче на некоторые фрагменты мемуаров, все же был убежден, что Шостакович искренне посвятил свой талант идеалам русской революции и рожденного ею государства и также искренне стремился быть в центре политических событий жизни своей страны. Впрочем, и он неспроста заметил, что одним из любимых литературных героев Шостаковича был шут из «Короля Лира».
Увлеченные тайнами жизни и творчества Шостаковича цитируют порой характеристику, которую дал ему лично знакомый с ним Зощенко в письме к Мариэтте Шагинян: «Вам казалось, что он «хрупкий, ломкий, уходящий в себя, бесконечно непосредственный и чистый ребенок». Это так. Но, если бы было только так, то огромного искусства (как у него) не получилось бы. Он именно, что Вы говорите, плюс к тому жесткий, едкий, чрезвычайно умный, пожалуй, сильный, деспотичный и не совсем добрый (хотя от ума добрый).
Вот в таком сочетании надо его увидеть. И тогда
Я сквозь эту призму посмотрела на то интервью 1941 года, а не поддразнивает ли он Сталина, когда называет Ленина горным орлом? Иосифа Виссарионовича логичнее было бы сравнить с этим безраздельным властелином поднебесья, а Шостакович вспоминает излюбленный образ горских поэтов в связи с Владимиром Ильичем Загадка сфинкса.
Считается, что над Пятой симфонией, после которой он якобы приступил к Ленинской, Шостакович начал работать в начале
К тому времени Шостакович пережил травлю за «сумбур вместо музыки» и, видимо, как в свое время
В биографиях Шостаковича часто упоминается эпизод, потрясший его на всю жизнь и оставивший след в творчестве: в феврале
Вот так утверждался оптимизм как мировоззрение Удивительно ли, что все больше людей готовы считать и Седьмую симфонию ответом Шостаковича на сталинский террор.
Впрочем, многие
Будет
И уж точно никто и никогда не разгадает последней загадки Мастера: он умер 33 года спустя, в тот самый августовский день. Говорят, на лице Шостаковича застыла отстраненная и мирная улыбка, которую редко кто видел у него при жизни.