Кто же не знает, что театр начинается с вешалки?! Но вешалка — это уже потом. Есть люди, которые говорят, что театр (или филармония, музей) начались для них с телепрограмм Любови Сурковой.
Фото/Видео: Марина Каминская
Ей, хозяйке «Провинциального салона», автору и ведущей «Культурной среды» и «Театрального обозрения», привычнее принимать гостей. Но сегодня, в ее юбилей, роли поменялись, и Любовь Суркова, редактор группы по производству программ телеканала «Россия» филиала ВГТРК («Дон-ТР»), автор ряда художественно-публицистических лент и краеведческих книг, член Совета по культуре и искусству при губернаторе Ростовской области, преподаватель ЮФУ и прочая, прочая, прочая — сама наша гостья.
— Любовь Александровна, многие герои ваших программ, и в первую очередь артисты, нередко шли к своей профессии наперекор родительской воле. Из ваших биографий в Сети можно узнать, что родились вы в семье летчика и учительницы. Когда вы решили связать судьбу с журналистикой, они одобрили ваш выбор?
— Реальная жизненная ситуация нередко отличается от той картинки, которая возникает при знакомстве с биографическими данными. Мой папа погиб, когда мне было восемь лет. Я не застала того периода маминой жизни, когда она преподавала. После гибели папы у нее на руках осталось трое детей, которых надо было ставить на ноги. Оправившись в какой-то мере от этого страшного удара, мама пошла на завод. Работала по бухгалтерской части, была там даже каким-то начальником.
Наша замечательная мама ничего нам, детям, никогда не навязывала. Самое большое влияние в юные годы на меня оказывали книги и толстые журналы, которые были в доме всегда.
При выборе профессии у меня не было ни мучительных раздумий, ни драматических метаний. Я из тех счастливых людей, которые рано понимают, чем хотят в жизни заниматься.
— И как это знание на вас снизошло?
— Случилось это в летнем школьном лагере на море, когда я училась в классе шестом. Я прочла книгу (как называлась — не помню) о журналисте, вернувшем группе каких-то людей доброе имя. Их считали предателями Родины, пособниками фашистов, а он раскопал свидетельства того, что на самом деле они помогали партизанам и, рискуя жизнью, приближали час нашей Победы.
Меня потрясло то, что есть такая профессия — докапываться до правды, обнародовать ее, чтобы она помогала людям. После осознания этого факта моя судьба была решена. Теперь я твердо знала, кем хочу быть.
— Но как вышло, что первые шаги в профессии вы делали в Азове?
— «Суркова — молодая азовская радиожурналистка» — это ошибка в Интернете, им же растиражированная. Азов — чудесный город, я каждый раз огорчаюсь, когда вижу, что разочаровываю азовчан, которые хотят видеть во мне свою землячку, но переписать свою жизнь не могу: я никогда там не жила и не работала.
На Дон, в Ростов, мы с мамой переехали после гибели отца. Когда я училась «на журналистике» в Ростовском госуниверситете, то производственную практику проходила в аксайской районной газете. Там меня приняли очень тепло, а когда я уже стала дипломированным молодым специалистом, помогли устроиться на аксайское районное радио.
Я очень благодарна его коллективу: он помог моему профессиональному становлению. Вообще для городской девчонки такое знакомство с жизнью сельской местности было полезно: не только книжки, спектакли и выставки развивают мозги и расширяют кругозор.
— Сегодня общение с именитыми деятелями культуры — это часть вашей работы. Со стороны такие встречи кажутся несказанной удачей: «Сегодня беседуешь с одной звездой, а потом — с другой». Но в такой работе, наверно, есть свои трудности?
— Возможно, не всякий в это поверит, но звезды мне неинтересны, и к встречам с ними я не стремлюсь. Когда к началу 1990-х на медийном пространстве случился перекос в сторону нескончаемых шоу, повальной звездности и назойливого интереса к личной жизни людей искусства, мы, на нашем областном телевидении, придумали программу «Провинциальный салон». Это было сделано в пику тем модным веяниям, это была позиция: «Мы — не тусовка, у нас собираются приличные люди, и таких отношений, как будто вокруг все свои в доску, здесь никогда не будет. А будет разговор о творчестве, искусстве, о том, что заставляет человека хоть чуточку приподняться и воспарить над обыденностью». На том стоим и поныне.
— Под звездами я подразумевала не распиаренных пустышек, а людей, заслуженно известных.
— Да, бывают в общении с ними трудности того рода, что они, талантливые и знаменитые, позволяют себе некое высокомерие по отношению к нам, журналистам из провинции. А, может, это вообще такой их взгляд на людей, которых они не считают себе равными? Для меня такое поведение — первый признак отсутствия культуры, каких бы званий и заслуг не был тот человек. Такие случаи сильно меня огорчают, потому что потом мне трудно с былым уважением относиться не только к этой персоне, но и к ее реальным достижениям.
К счастью, таких случаев в моей жизни очень и очень немного, и все это ерунда в сравнении со страхом не успеть рассказать миру не о новых идеях и проектах какого-то прославленного деятеля, обласканного вниманием федеральных СМИ, а о наших талантливых земляках. Очень боюсь проглядеть какого-то расчудесного самородка.
— Часто страдаете от того, что за кадром, не вписываясь в формат, остаются интересные фрагменты ваших бесед, какие-то удивительные факты, которыми хотелось бы поделиться со зрителями?
— Страдаю, хотя мы изо всех сил стараемся, чтобы самое-самое в программу или в фильм все-таки вошло. Входит реально всего процентов 30-40, но у нас так складывается, что одна тема словно подсказывает, содержит в зародыше другую. Вот снимали мы фильм «Казачьи версты» о 1812 годе, и огромное количество собранного по крупицам материала в него не вошло. С работой над лентой про внучку атамана Платова, национальную героиню Франции Анну Марли — та же история. Но появляется новый замысел — «Казачья история» (шесть программ по 15 минут про не очень именитых, но от того не менее замечательных наших героических земляках), и оказывается, что предшествующие труды даром не пропали.
Другой пример: сделали мы фильм «Странник» про ростовского барда и поэта, танаита Геннадия Жукова. Собирали «Странника» из тех кадров, которые в разные годы снимала наш режиссер Людмила Рублевская, не всегда с мыслью о конкретном на тот момент сюжете, но с верой в то, что когда-нибудь все это будет востребовано, потому что Жуков – это явление не местечкового уровня.
Сейчас мы очень активно занимаемся темой донского джаза, потому что из ростка, посаженного Кимом Назаретовым, благодаря его ученикам и последователям, выросло дерево, которое расцветает все более пышным цветом. Мы следим за инициативами музыкантов Юрия Шишкина и Александра Поелуева, которые однажды загорелись, казалось, дерзкой несбыточной идеей возродить интерес городской публики к баяну и аккордеону. Прошло не так уж много времени, и в тысячных залах на концертах, где выступают мастера этого жанра, — аншлаги, хотя на сцену выходят вовсе не те люди, которые мелькают в эстрадно-юмористических телепрограммах, и уж тем более нет там ни полуголых длинноногих девиц, ни конферансье с шутками на темы того, что ниже пояса.
В нашей стране у многих вошло в привычку твердить, что все вокруг ужасно, беспросветно, упали нравы, погибла культура. Ничего подобного! Во всяком случае, я с этим не согласна. Да, трудно, да, тяжело, но это обычная в общем-то для человечества ситуация: на одной стороне — Бог, на другой — Сатана. А ты уж сам решай, в чьей команде играешь.