Залы Ростовского областного музея изобразительных искусств сегодня трудно назвать тихими. Кажется, что в них — неумолчный гомон: разнообразные человеческие голоса вперемешку с перегудами, перезвонами и пронзительным плачем гитары. Там поселились персонажи Михаила Шемякина.
Впервые работы этого художника демонстрировались в донской столице два десятка лет назад. С тех пор отношение к Шемякину и его творчеству несколько изменилось. Тогда и он сам, и его создания были диковиной. Теперь иначе. Теперь его литографии выставлены на продажу в интернет-галереях, и приобрести хотя бы один лист, если ужас как хочется, способны не только «крутые». Тем не менее встреча с подлинными работами Шемякина, да еще когда их так много и они отражают разные грани его таланта, ошеломляет.
На нынешней выставке представлены работы из собраний Александра Шадрина и Валерия Рязанова-младшего. Посетители увидят листы серии «Чрево Парижа», благодаря которой Шемякин проснулся однажды известным европейским художником. Изображенные на них странные мрачные существа, словно составляющие единое целое со своим неподъемным грузом, — это парижские тушеноши. Когда Шемякин увидел их впервые, они показались ему «воплощением силы и какой-то чудовищной грации». Когда Высоцкий увидел эту графическую серию Шемякина, он написал стихи:
И кто вы суть? Безликие
кликуши?
Куда грядете — в Мекку ли,
в Мессины?
Модели ли влачите
к Монпарнасу?
Кровавы ваши спины,
словно туши,
А туши — как ободранные
спины,
И ребра в ребра — и нету
спасу.
Графика Шемякина вдохновляла Высоцкого, песни Высоцкого вдохновляли Шемякина. Один из залов музея словно посвящен их дружбе и творческому взаимодействию. Здесь — черно-белые иллюстрации Шемякина к стихам Высоцкого и своего рода запечатленные на фотопленке перформансы Шемякина и Высоцкого. С черепом и без оного.
Но самые яркие в прямом и переносном смысле листы (это они, главным образом, и создают иллюзию несмолкающего гомона) — это работы из большой и знаменитой серии «Карнавалы Санкт-Петербурга». Посетители подходят к ним вновь и вновь, пытаясь постичь их шифр и тайный смысл, угадать прототипы масок.
Решение таких задачек — дело увлекательное. Но интересно узнать и то, как рождался у художника замысел, что послужило первотолчком?
Многим нашим землякам, людям южным, темпераментным, Петербург представляется городом скорее чинным, не склонным к разгульному веселью. Почему же именно «простор меж небом и Невой» стал тем местом, где устроил Шемякин свой чудной карнавал?
У Петербурга есть еще другое название — северная Венеция. Для Шемякина заключены в нем не только дань его красоте или намек не тот факт, что этот город, как и Венеция, прорезан сетью каналов. Петербург для него — город русского царя Петра, который имел пристрастие к потехам и маскарадам и удивлял ими его петербуржцев.
Одним из культурологических открытий, которые сделал для себя в молодости Шемякин, было сходство масок Африки, Океании, Древней Мексики с масками итальянской комедии дель-арте и скоморошьей Руси. Вероятно, еще и поэтому вы увидите на его листах гротесковые изображения представителей разных рас и народов. Однако сам автор говорит об этом разнообразии так: «В России можно встретить множество разных лиц и национальностей. У них непохожие обычаи и привычки, но они живут бок о бок. Так и в моих «Карнавалах» можете встретить Монгола со свиным лицом, танцующего вместе с огненно-рыжим Казаком. А рядом с ним — тонконогого Француза, изумленно взирающего на пуп уродца, что позаимствован мной из петровской Кунсткамеры».
Нередко посетителям среди персонажей шемякинских карнавалов видятся гоголевские рыла и рожи. Шемякин рассказывал, что, изучая амфибий, жуков и лягушек, замечал в них сходство с человеческими типами… «Внимательный зритель увидит в моих «Карнавалах Санкт-Петербурга» значительную долю социального протеста, а, может, и цинизма, причиной которого стал мой опыт советской жизни», — подсказывает художник тем любознательным, которым хочется постигнуть всю тайну его фантасмагорий.
Интересно, что Михаил Шемякин устраивал карнавалы не только воображаемые, на бумаге, но и реальные. Вместе с Вячеславом Полуниным.
Восхищаясь полыханием красок шемякинских карнавалов, отдадим должное и тем безвестным для широкой публики мастерам художественных ателье, которые брали на себя производственную часть изготовления литографий. Сегодня в Европе невозможно найти мастеров, способных сделать качественный литографический оттиск в двадцать и более цветов и оттенков. Говорят, что в технике многоцветной литографии Шемякин, щепетильный во всем, что касается творчества, теперь не работает. В этом смысле он — последний из могикан.
Шемякинский карнавал красок и масок продолжится в донской столице до конца лета.