В конце шестидесятых в Ростове было повальное увлечение мотоциклами, а точнее — рокерский бум. Тогда заядлых мотоциклистов называли рокерами, а не байкерами, как сейчас. А верхом совершенства считались чешские мотоциклы «Ява». На наши «Ижи» и «Ковровцы» рокеры смотрели с презрением.
Парни в синих американских джинсах, купленных, естественно, втридорога из-под полы на черном рынке, в потертых кожаных летных куртках и шлемах «Вилде» из стеклопластика носились по городу с бешеной скоростью. Точкой притяжения всех рокеров Ростова был главный магазин иностранных мотозапчастей на улице Нариманова. Туда по субботам съезжалось до сотни мотоциклистов.
Чехословацкая «Ява» была великолепной машиной. Двухцилиндровая модель с объемом двигателя 350 кубических сантиметров в хороших руках с небольшой доводкой двигателя развивала скорость до 140 км/час, одноцилиндровая, 250 «кубов» до 120 км/час. Но на наших корявых дорогах и с нашими отчаянными ездоками «Ява» стала настоящим «мотоциклом-убийцей». Чуть ли не раз в две недели в рокерском братстве объявлялся траур. Бились насмерть молодые и не очень ребята, часто вместе с подругами на задних сиденьях. Этого нельзя было скрыть, потому что провожать друзей к последнему пристанищу съезжались несколько десятков рокеров на своих мотоциклах, и траурная процессия двигалась до кладбища по улицам города. Весь Ростов жил в тревожном напряжении. А виноват был во всем штатный заводской «явовский» руль его сделали чрезвычайно маленьким. Насколько я помню, рычаги отходили от вилки всегото сантиметров на тридцать, если не меньше. Удержать ими довольно тяжелый мотоцикл при наезде на большой скорости даже на небольшой камешек было очень трудно руль моментально рвало из рук, и переднее колесо выворачивало в сторону. Рокеры стали менять заводские рули «Явы» на «спортивные» особым образом изогнутые трубы с разносом концов до метра и с тонкой горизонтальной перекладиной для жесткости.
К ЭТОМУвремени я записался в мотоклуб ДОСААФ, который тогда находился в Безымянной балке около площади Ленина. Руководили им известные в Ростове мотогонщики Иван Коноба и его жена Валентина Коноба. После одной гонки, когда в двух заездах я едва не опередил лидера, тренер впервые взглянул на меня без привычной иронии: «Ты горячий парень!.. Тобой нужно серьезно заняться! Но знай, чтобы стать чемпионом, ты должен постоянно заниматься мотоциклом, буквально спать в клубе». Но спать в клубе я не мог. Потому что был уже на последнем курсе института и шел на «красный диплом». Отец приветствовал мое ответственное отношение к учебе, но при этом не смог скрыть своей радости и за успехи сына в мотоспорте.
Тогда я завел с отцом разговор о покупке «Явы». Он поразил меня в очередной раз. «Если соберешь мотоцикл сам от начала до конца вот здесь, в моем кабинете, на моих глазах, тогда я согласен!» Кабинет у отца действительно был просторным, а вот жили мы на третьем этаже. Но разве это преграда? Запчасти на свою повышенную стипендию и на субсидии отца я скупал по всему городу. У кого раму, у кого крылья, заднюю вилку мне удлиняли в специальной мастерской. Под шипованную резину на 19 дюймов. Ведь я собирал не простую «Яву», у которой колеса были 16 дюймов, а спортивную. И это естественно я же был уже настоящим гонщиком. Поэтому и двигатель, как полагалось для спортивных мотоциклов, был куплен одноцилиндровый, на 250 кубов. А переднее колесо я поставил на 21 дюйм и тоже шипованное. Руль сделал довольно необычный он был вроде и спортивный, с широким разносом рычагов, но без горизонтальной перекладины «рогатый». (Все «нештатные» рули для своих мотоциклов рокеры заказывали тогда через специальных людей на Вертолетном заводе. И спортивные с перекладинами, и рогатые без перекладин были выполнены из нержавеющих труб и великолепно отполированы. Мой руль, разумеется, был изготовлен там же.)
ПОСЛЕОКОНЧАНИЯ института я не воспользовался направлением в аспирантуру, а ушел в «живое дело» в закрытое КБ. Чем вскоре сильно огорчил себя. Дело в том, что обстановка секретности не позволяла обычному сотруднику охватить всю работу целиком, а отделы, группы и конкретные инженеры трудились над фрагментами электронных схем, мини-блоками. Мне же с моей неуемной творческой натурой достались (не сильно ошибусь в количестве!) целые три детали: транзистор, резистор и конденсатор!.. Как я ни пытался серьезно подходить к этой ответственной работе, все равно через месяц-полтора начал беспробудно засыпать над этой «сложнейшей» схемой. Поэтому когда по КБ пронесся клич «Всем на уборку урожая!», а начальник нашего отдела несмело вопросил «Кто хочет поехать в колхоз?», я тут же проснулся и заорал, что согласен.
ТАК МЫ ПОДХОДИМ к самому факту изобретения мотоцикла-трансформера. Потому что на уборочную страду в поселок Целина я, естественно, отправился на своем детище.
Оттуда я довольно часто ездил на нем в Ростов, навестить родных. При этом возвращался обычно затемно. В одну из таких поездок, словно предчувствуя неладное, я решил слегка переориентировать узлы и сделал это, разумеется, вручную. А потом на полупустом шоссе разогнал мотоцикл до 120 км/час, чего, конечно же, делать не стоило. Уже на въезде в поселок мотоцикл передним колесом налетел на кирпич, оставленный кем-то на дороге. Мой руль вкупе с особой ориентацией сиденья спас меня от верной гибели переднее колесо лишь слегка подпрыгнуло, но не изменило направления, не свернулось от удара. А заднее колесо хоть и подскочило, преодолевая препятствие, но не критично на такой скорости оно не играет большой роли. Меня подбросило на сиденье, и в этот момент родилось изобретение! Нет, вру! Сначала я остановился, поставил мотоцикл, осмотрел оба колеса, вернулся к месту наезда и нашел кирпич. И тут же поблагодарил Бога за чудесное спасение и озарение: те изменения, что я производил с мотоциклом вручную, должны происходить автоматически во время движения!
Так, собственно, иродилось изобретение. И случилось это в конце сентября в начале августа 1972 года.
Потом была армия, потом жизнь закрутилась так, что удивляться себе некогда было Но где-то в году 1981-м решил я все-таки авторское свидетельство на это свое изобретение получить. Решил, начал возиться, чертить, в ВОИР ходить. Узнал много чего нового и интересного про наш Госкомитет по делам изобретений СССР (ВНИИГПЭ). А главное, что бедные изобретатели годами туда письма пишут, по своим заявкам на изобретения с тамошними экспертами переписываются, как с капризными возлюбленными.
Времени у меня мало, терпения еще меньше, в общем, все изменения узлов моего мотоцикла, то есть изобретения (по-патентоведскому отличия), по счету шесть, я запихиваю в одну заявку. Ну, не идиот же я шесть заявок оформлять и шесть писем в Москву отправлять, чтобы потом, если что, на каждую из шести заявок отписываться! Отправил все в одном. И началось.
ЕСЛИ ПОДРОБНО рассказывать, будет скучно и долго. Короче, там у них что-то заело, и они закидали меня письмами с рецензиями на мое изобретение от ведущих инженеров и ученых, кажется, всех мотозаводов Советского Союза, и к каждой рецензии прилагался отказ в выдаче мне авторского свидетельства. Но я-то читаю в рецензиях главное, что да, «в мире подобного изобретения не существует». Хотя да, конечно, «оно усложняет конструкцию мотоцикла» и даже, что естественно из-за автоматики, «удорожает его стоимость». И на основании этих заключений я вполне мог бы выстроить свою «линию защиты», но один ну, скажем так, мягко, нехороший человек, главный конструктор автомотостроения «ИЖМАША» по фамилии Умняшкин взял и написал: «В Советском Союзе использовать нецелесообразно». В конце концов мне и отписываться окончательно расхотелось. И бросил. А потом, не помню кто, но явно какой-то добрый человек надиктовал мне и отвез мое возмущенное письмо в Москву «куда надо и кому надо».
Через какое-то время приходит телеграмма. А в ней говорится, что меня срочно вызывают в Москву, в Госкомитет по делам изобретений СССР на консилиум по моему мотоциклу.
На консилиуме присутствовали человек 5-6. Председательствовала госпожа Ивлева, довольно молодая женщина. Я доложился, народ высказался, причем в русле их письменных ответов, и я возмутился. Зачем нужно было меня из Ростова вызывать, если ничего нового сказать не могут. И стал я требовать выдачи мне авторского свидетельства, опираясь на наиболее приятные для моего сердца заключения экспертов мотозаводов, которые в разных рецензиях, может быть, и звучали по-разному, но суть-то выражали одну «в мире подобного изобретения не существует». Но госпожа Ивлева, видимо, не зря там председательствовать была поставлена. С почти материнской улыбкой она процитировала мне вывод ненавистного мне «пророка» Умняшкина «в Советском Союзе использовать нецелесообразно». Тут уже ко мне пришла «умная» для 1982 года мысль, и я весело заявил: «Да вы мне выдайте авторское свидетельство, а я его в Японию продам!» Я сразу понял, что криво ляпнул. Крамола это была по тем временам серьезная! С уст госпожи Ивлевой тут же улыбку напрочь сдуло, и она напряженно, негромко посоветовала: «Вы лучше езжайте спокойненько в свой Ростов!..»
А НЕСКОЛЬКО месяцев тому назад вышел я покурить. Стою себе спокойно, и вдруг мимо меня по улице полицейский на мотоцикле проезжает, на BMW. Елки-палки,думаю, у меня же изобретение без дела лежит супермотоцикл! Скоро уж сорок лет, как лежит! Вот где оно может пригодиться в обновляемой российской полиции! Ну, и недолго думая, отправляю письмо в Москву, Р. Нургалиеву. Отправил и забыл. А не так давно письмо получаю из особой структуры МВД России, как раз той, что занимается оснащением наших полицейских. «Рассмотрели ваше письмо Для определения возможности применения высылайте чертежи и описание». Радость моя была неописуемой 39 лет! 39 лет!.. И наконец-то хоть кого-то заинтересовало! Но, правда, длилась эта моя радость всего пару часов. Товарищ, с которым я поделился замечательной новостью, быстро отрезвил меня своим саркастическим выводом: «Ты хочешь послать изобретение, на которое у тебя нет ни авторского свидетельства, ни патента, в Москву?! Ну тогда распрощайся с ним заранее навсегда!..» Действительно, риск большой.
Бросился я по патентным бюро звонить, с патентными поверенными беседовать. Поразили они меня до глубины души. Своими цифрами. Один 110 ООО рублей запросил. За один год. «А нужно, говорит, три года поддерживать!» Другой 500 рублей только за один разговор с ним!
Но делать нечего, поднял я свои архивы (какие уцелели) и составил сам заявку на патент. Все-таки раньше я с этим неплохо справлялся.Отправил.Обошлось мне все это, вместе взятое, в 700 рублей. «Если все пройдет, думаю, значит, я 109 300 рублей сэкономил!..».
На сегодня я уже получил по заявке ответ, что мои документы приняты по форме. Если что-то нужно будет по содержанию исправить, будем переписываться. Но в любом случае это не 110 000 рублей!
А 26 сентября я в МВД России на имя В. Н. Заварина чертежи и описание своего детища отправил, как они и просили. Решил рискнуть. Ведь патент можно еще годами получать, а они там, в МВД, интерес потерять могут
Рассказ Сергея КИВЕНКО
записал Александр ПЕСТРЯКОВ
Фото из архива С. КИВЕНКО и с интернет-сайтов