Японская кампания

После трехмесячных курсов в училище сержант Лаврентьев отправился на фронт. С августа 43-го участвовал непосредственно в боях, в составе 92-го разведывательного батальона. Прошел всю Европу: Австрию, Венгрию, Чехословакию. День Победы встретил в бою — под Прагой еще три дня его рота билась с власовцами. Дошел Владимир Филиппович до Порт-Артура.

— Почему у нас так ярко отмечают 9 Мая, но забывают о том, что и после шли сражения? Маньчжурская операция окончилась лишь в сентябре 1945 года, и это — подвиг советских воинов, к сожалению, сейчас почти забытый. А ведь тогда за 20 дней была разгромлена японская Квантунская армия, это больше миллиона человек! Только в плен попало почти пятьсот тысяч японцев.

…К маю 1945 года у меня было уже три ранения. Приказом Сталина таких отправляли на демобилизацию. Собираю я уже вещи, а мне товарищи говорят: «Володя, ну как же так? Ты ведь японцев не увидишь!». Я и остался.

Через несколько дней мы отправились в Мукден. И взяли его. Мало того, захватили наместника японского императора Маньчжоу-Го Пу И. Там нашему корпусу памятник теперь стоит в виде танка. В Дайрен (это стратегический порт перед Порт-Артуром) мы прибыли на эшелоне в августе 45-го. Перед этим сюда высадился наш десант, мы пришли на подмогу. По пути останавливались только на станциях, чтобы связь разорить. Поэтому в городе нас никто не ждал. Наша рота прямо на открытой платформе въехала на городской вокзал. Люди гуляют, трамваи и автобусы ездят… Японцы тут же капитулировали и сложили оружие. Где-то за два часа весь город был взят.

Расставили нас в охрану банка. Тут подходит мужчина  невысокого роста. Говорит, что он русский и очень по родному языку соскучился. Мы очень сдержанно с ним разговаривали, мало ли что… А он все рассказывал, что живет здесь уже давно, женат на японке, дети у них есть. Поговорили в рамках приличия: откуда кто, как дела. Потом еще раз пришел…

Потом мы пошли на Порт-Артур. Через пару недель война окончилась. Мы вернулись в Мукден. За пару дней до нового, 1946 года приходит телеграмма: меня и еще нескольких сослуживцев откомандировать в комендатуру Дайрена.

Нас пять человек принарядили, выдали гражданские костюмы — и отправили. Подходим к дайренской комендатуре, а навстречу к нам выходит тот самый русский, с кем мы познакомились летом. Да не простой, а в форме полковника! И приглашает нас внутрь. Заходим мы, простые солдаты, а там одни полковники и генералы.

Оказывается, это был наш советский разведчик из группы самого Зорге. Он еще до войны был заслан в Японию, работал под прикрытием, даже женился на дочери фрейлины последней российской императрицы. Теперь он полковник, с орденом Красного Знамени. И нас представляет: «Это мои хорошие друзья». Новый год совпал с его отъездом в Москву вместе с семьей. Так мы, простые разведчики, попали на проводы именитого героя.

Потом мы снова вернулись в свою часть, где пробыли до середины 46-го. Местные китайцы встречали нас как освободителей. Носили на руках в прямом смысле, пылинки сдували. Они были очень простые, наивные и очень душевные ребята. Оставшиеся в городах японцы — очень коварные и скрытные. Они как бы не замечали нас, вели себя очень спокойно. Но были себе на уме. Так, хозяин квартиры, где мы остановились, постоянно носил с собой палочку. Мы думали, что это печать или реликвия какая-то. Как-то оставил он ее в квартире, я взял, в руках повертел. И вдруг — открыл! Это оказался финский нож. А вот японские солдаты были безропотные, против нас не могли ничего сделать, сразу терялись. Особенно бесполезны были японские смертники, они на нас в самолетах пикировали: один подбил танк, а пятеро других просто так разбились.