Убиты и забыты

– Вопрос о приведении  этого захоронения в надлежащий вид  сейчас находится на рассмотрении в Министерстве обороны России, – сообщили «Нашему времени» в военном комиссариате Ростовской области.

Речь идет о ситуации, о  которой наша газета писала еще три года (№ 113  2015 г.) в статье «Кто защитит мертвых?». В ней шла речь о том, что мученики войны, погибшие в концлагере на территории РАУ, все еще ждут, когда их похоронят достойно.

В  концлагерь, цинично названный гитлеровцами «Гросс-лазаретом № 192», сгоняли раненых и больных советских военнопленных из других находившихся на территории области концлагерей.

Никого в этом «лазарете» не лечили, а напротив – истребляли. Методично, изуверски, с садистской жестокостью. Избивали, травили собаками, не кормили, не давали пить. Если кто-то, не выдержав, выползал наружу, надеясь собрать влагу с земли, тут же стреляли. Трупы не убирались по 7–10 дней. Врачам из числа военнопленных не разрешали никому оказывать помощь. Если это требование нарушалось, тут же расстреливали. В небольших помещениях находилось по 100–150 человек. Люди спали на корточках или стоя, подпираемые другими узниками.

Расстрелы шли каждый день. Тела сбрасывались в вырытый ров. Некоторые были еще живы, но их тоже засыпали землей. Она потом шевелилась, из-под нее неслись стоны.

Освободители Ростова  увидели  ров с телами расстрелянных, стенку со следами крови  и громоздящиеся возле нее горы трупов. 

Всех – бойцов, командиров, политработников Красной армии, принявших мученическую смерть,  – похоронили за ограждением в одной братской могиле. По оценкам краеведов, лежат там не меньше шести с половиной тысяч человек.

После войны на том месте  создали мемориал. По рассказам и фотографиям, это была окаймленная деревьями площадка размером более двадцати соток, в центре находилась засаженная цветами земляная насыпь захоронения, перед ней – памятник воинам-освободителям. Вход был  свободный со стороны улицы Новаторов  через чугунные ворота. Территория являлась тогда городской и отношения к РАУ не имела.

Долгие годы ростовчане хранили память о погибших: к братской могиле на месте гибели наших соотечественников возлагали цветы, курсанты училища принимали там присягу, ветераны рассказывали молодёжи о подвиге советских солдат и офицеров. 

Всё изменилось в 1975 году, когда территорию, где располагалось захоронение, передали военному училищу. Останки из братского погоста  торжественно перезахоронили на Братском кладбище. 

– То перезахоронение, однако,  носило  формальный характер, – уверяет начальник отделения Ростоблвоенкомата Николай Пономаренко. – Ведь   до сих пор место  этого захоронения  на Братском кладбище неизвестно, оно  нигде  и никак не обозначено.

Архивные  документы и  свидетельства очевидцев событий 1975 года проанализировали на встрече в донской столице представители  военно-мемориальной службы Южного военного округа, Южного научного центра РАН, администрации Ростова-на-Дону, командования 183-го  учебного центра, поискового движения, общественных организаций. Прозвучало: перезахоронили всего четыре урны с прахом. Основная часть останков  по-прежнему  находится в земле на месте рва, куда фашисты сбрасывали тысячи тел советских военнопленных –  расстрелянных, умерших от ран, болезней и голода.  

Для чего была нужна  такая формальность, как постановка погоста на федеральный учет? Это  прежде всего  официальное признание  Управлением Минобороны России  по увековечению памяти погибших при защите Отечества  факта нахождения останков  в этом  конкретном  месте. Администрацией Ворошиловского района, кстати, этот факт признан тоже – ее представители помогали составлять так называемую учетную карточку.  Так что наконец появилась-таки   реальная надежда   восстановить   братское  захоронение. 

Вот только обидно, что эта история тянется столь долго. Мы переживаем  по поводу  фактов  русофобства и пересмотра за кордоном статуса советских воинов-освободителей, своими жизнями заплативших за Победу.  С горечью узнаем о разорении могил  героев-освободителей, павших в боях с фашистами  в Польше и Прибалтике. А у себя долго не можем увековечить память нескольких  тысяч погибших...