В родословной нашей газеты есть что-то библейское, вроде: «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова».
Нашей прародительницей была «Молодежь Дона» — первая донская молодежка, это ее пилотный номер вышел 15 апреля 1921 года, отпочковавшись от одноименной молодежной странички в газете «Донская беднота». «Молодежь Дона» мечтала стать хотя бы еженедельником, но время было трудное, суровое, средств едва хватало на то, чтобы выпускать по номеру в месяц. Потом не стало хватать и на это. К концу года попытку создания молодежной газеты пришлось признать преждевременной и, как пишет исследователь донской прессы Евгений Корнилов, вернуться к малым формам — «страничкам молодежи» в советских и партийных изданиях.
«Молодежь Дона» как самостоятельное издание возродилась в мае
Какой была атмосфера в нашей юной газете? Как готовились публикации? Кто они, авторы, читатели, помощники первой донской молодежки? Что их волновало? О чем мечтали и спорили? Воссоздать полную картину едва ли удастся, но отдельные эпизоды реконструировать попробуем с помощью сохранившихся до наших дней газетных подшивов — спасибо Областному государственному архиву и Донской публичной библиотеке, предоставившим нам возможность с ними познакомиться. А еще — спасибо известной советской писательнице Вере Пановой, автору таких популярных прежде (и экранизированных) книг, как «Спутники», «Сережа».
Она родилась
Любопытные подробности жизни ростовских газетчиков 20-х годов запечатлены в ее мемуарах и «Сентиментальном романе» — книге воистину благоуханной прозы.
Панова рассказывала, что прообраз редакции, описанной в «Сентиментальном романе», — это «Трудовой Дон», предтеча «Молота», где она числилась за отделом рабочей жизни. Но, думается, тот же дух витал и в других ростовских изданиях, редакционная жизнь была во многом похожей, поскольку постоянные коллективы еще не сложились, традиции не успели родиться, сотрудники и авторы печатались и здесь, и там. А было в редакции из «Сентиментального романа» так: «…сотрудники местной жизни звонили по телефону, собирая хронику, миловидные машинистки стучали на машинках, приходили рабкоры и присаживались написать заметки». Главному герою — начинающему газетчику — казалось, что «в редакции не прекращался блестящий разговор: рассказывали новости, анекдоты, всевозможные интересные случаи, смеялись, спорили. Работа здесь была словно бы не обязанностью, а удовольствием — прекрасным жизненным процессом была здесь работа, естественным, как дыхание».
Другой ростовский газетчик — Яков Волчек — в воспоминаниях о Пановой сделал зарисовку из жизни
Сотрудник, уходящий
Легко представить такую же картину и в «Большевистской смене», ведь еще и в «Комсомольце» середины
Ильф и Петров, Светлов, Шолохов, а также другие литературные классики вспоминаются и при чтении самой «Большевистской смены». К примеру, понимаешь, что контора «Рога и копыта» из романа «Золотой теленок» была не остроумной фантазией, а вполне реалистической подробностью. В начале 1930 года «Большевистская смена», развивая призыв Центрального Комитета комсомола, вдохновляла своих читателей: «Отбросы — за границу, трактора — советским полям! Не дадим пропасть ни одной тряпке, ни одной кости. Соберем предметы второстепенного экспорта!».
Далее следовало агитационное уравнение: одна тонна конского волоса — это, считай, два трактора. Уравнение подкреплялось агитационной поэзией:
Комсомольцы,
шутки бросьте —
Доберитесь до костей,
Собирать рога и кости
Будем дружно
без затей.
Соберем тряпье,
копыта.
Хватит силы и паров.
И, глядишь,
уже добыта
Вереница тракторов.
Да, много неожиданного открывается при чтении «Большевистской смены». Убедиться в этом смогут и наши читатели, которых мы приглашаем в путешествие во времени, по газетным страницам уже легендарных времен. Следите за рубрикой «90 лет мы пишем историю страны».