Дата публикации:
1 янв 2021 г.
Для меня все равно «Комсомолец»!
1206
(Окончание. Начало читайте здесь)
Время невероятных возможностей. Мы делали газету, по объему равную «Комсомольской правде», при том, что штат у нас был раз в 10, а то и 15 меньше. Тогда не мерили написанное числом знаков – компьютеров же еще не было! – измеряли в количестве строк. Когда я говорила коллегам из центральных изданий, что пишу в месяц до 7 тыс опубликованных строк, мне не верили – сами они и по 700 не публиковали. Но мы столько писали, и не только писали – сами открывали неведанные просторы нового оформления газеты. Впервые попав за границу и сразу в Америку, я везла оттуда неподъемную сумку, и когда таможенники спрашивали, что в ней, честно отвечала – макулатура! Везла все американские газеты и журналы, какие только могла подобрать бесплатно или купить на скудные гроши, которые меняли. На этих газетах и журналах мы всей редакцией учились, открывали для себя законы и возможности новой верстки и нового оформления – сами вырезали линеечки, сами выклеивали заголовки, сами придумывали и уговаривали художников нарисовать фирменные шрифты для разных рубрик – теперь такую работу выполняют крупные агентства и берут за это огромные деньги, а тогда говоришь художнику: «Хочу для кинорубрики шрифты с Чарли Чаплиным!», рассказываешь, как в какой букве он должен стоять, и художник за свою зарплату или за копеечный гонорар рисует.
А еще на поменянные 35 долларов из Америки я привезла первый диктофон, на котором потом еще несколько лет работала вся редакция! Когда сейчас на мастерских «Интервью» Школы Первого канала рассказываю, что до этого мы брали интервью без записи и нам их потом визировали, нынешние начинающие не верят. А мы так работали, точнее, так жили!
Как после отдела культуры ростовской газеты я вдруг оказалась лучшим парламентским корреспондентом России 1991 года за репортажи из Белого дома во время путча, опубликованные в «Нашем времени»? Легко! Это было время, когда все было легко. Нужно было просто видеть возможности. К началу 1990 года комсомольская тема сходила на нет, никто в редакции не хотел ей постоянно заниматься, и она стала такой «барщиной», отработать на которой должен был каждый. Мне досталось ехать с делегацией Ростовской области освещать I съезд только что создающегося комсомола России. Я честно отработала, съезд проходил в Москве, где в Кремле параллельно шел съезд народных депутатов, трансляции которого смотрела вся страна. Попасть в Кремль, взять интервью у Ельцина, Афанасьева, Сахарова, Бочарова, Собчака было мечтой любого журналиста. И мечта оказалась доступна. Коллега объяснила, что нужно всего лишь отправить заявку на аккредитацию от своего издания и все! И через три дня я уже бежала в Кремль.
За мое первое интервью Ельцина после его избрания председателем Верховного Совета РСФСР 29 мая 1990 года, которое я назвала «Кремлевское коронование Бориса», нашего главного редактора Людмилу Калинину вызывали в обком партии и требовали у нее ответа – почему ваш корреспондент падает ниц пред Ельциным?! А я не падала. Я честно написала, что впервые в своей жизни присутствовала при сотворении истории, светлой ее страницы или темной, не знаю, но что этот день изменит историю страны, знала точно. Так и случилось.
В «Комсомольце» я проработала всего три с половиной года. Но это целая жизнь! Светлая, свободная и очень счастливая! «Комсомолец» был реально семьей. Какие праздники мы устраивали друг другу! Какие стихи писали парням на 23 февраля, а они нам на 8 марта! А шефство над комсомольской организацией завода шампанских вин только добавляло веселья этим праздникам – шампанское приходилось пить из баночек из-под майонеза, бокалов не было, но шампанское не заканчивалось!
Какие романы случались, какие страсти – явные и надуманные – кипели в стенах редакции! Миша Барановский, который теперь замечательный художник и живет в Израиле, например, потом женился на нашей машинистке Маше и у них родился сын Марк. Что до меня, то все были уверены, что у меня роман с Сережей Агафоновым – мы сидели в одном кабинете, вместе вели «7 пятниц» и другие рубрики! Всем было все ясно – но ничего не было. Никакого романа. Просто идеальное профессиональное взаимопонимание, когда один подхватывает идею другого и вместе можно сделать не в два, а в десятки раз больше, чем по отдельности.
Известие о смерти Сережи Агафонова два года назад стало для меня шоком. Как и раньше новость о смерти Андрюши Давыдова, моего однокурсника, потрясающе талантливого писателя-фантаста, его «Массаракш» - часть истории «Комсомольца» и «Нашего времени», и очень хочется собрать его произведения и выпустить книгу, может, попробуем сделать это вместе! И так рано ушедший художник Сережа Тимофеев – его убили в новогоднюю ночь 1995 года в Москве, когда он вышел купить сигарет, у меня остался от него быстро за чашкой чая в нашем кабинет нарисованный под новый год дракончик и надписью «Желаю желаний». И рано ушедший замечательный фотограф Коля Хомчик… Фотографы «Комсомольца» - Хомчик, Гармаш, Сережа Агафонов, который не только блистательно писал, но и отлично снимал – невероятные мастера, все мои лучшие фотографии сделаны ими.
Искренне люблю всех своих коллег –Марину Белоусову, Иру Хансиварову, Марину Каминскую, Игоря Агафонова, Андрея Ракуля, Володю Ладного, Ларису Ионову, Марину Михайленко, нашу душу редакции Любу Баблоянц и всех-всех-всех!
Про старших и младших коллег есть веселая история. Когда сейчас меня часто спрашивают, почему я не люблю обращения по имени-отчеству, я всегда рассказываю историю того времени. Когда я пришла работать в «Комсомолец» мне было чуть за двадцать, а тогдашним мэтрам – Людмиле Калининой, Александру Митропольскому и другим – около сорока. Они обращались друг к лругу по имени – Люда, Саша, но казались нам, наивным, очень взрослыми. Тогда мы ввели общение друг с другом по имени-отчеству как высшую форму панибратства – Елена Ивановна, Игорь Аркадьевич, Михаил Анатольевич… До сих пор когда кто-то обращается ко мне «Елена Ивановна», моя первая реакция всегда одна – какое он имеет право?! Так и осталось со времен «Комсомольца» обращение по имени-отчеству как высшая форма близости.
Любовь к «Комсомольцу» и «Нашему времени» во мне навсегда.
Долгого времени «Нашему времени».
Искренне ваша,
Афанасьева.
Время невероятных возможностей. Мы делали газету, по объему равную «Комсомольской правде», при том, что штат у нас был раз в 10, а то и 15 меньше. Тогда не мерили написанное числом знаков – компьютеров же еще не было! – измеряли в количестве строк. Когда я говорила коллегам из центральных изданий, что пишу в месяц до 7 тыс опубликованных строк, мне не верили – сами они и по 700 не публиковали. Но мы столько писали, и не только писали – сами открывали неведанные просторы нового оформления газеты. Впервые попав за границу и сразу в Америку, я везла оттуда неподъемную сумку, и когда таможенники спрашивали, что в ней, честно отвечала – макулатура! Везла все американские газеты и журналы, какие только могла подобрать бесплатно или купить на скудные гроши, которые меняли. На этих газетах и журналах мы всей редакцией учились, открывали для себя законы и возможности новой верстки и нового оформления – сами вырезали линеечки, сами выклеивали заголовки, сами придумывали и уговаривали художников нарисовать фирменные шрифты для разных рубрик – теперь такую работу выполняют крупные агентства и берут за это огромные деньги, а тогда говоришь художнику: «Хочу для кинорубрики шрифты с Чарли Чаплиным!», рассказываешь, как в какой букве он должен стоять, и художник за свою зарплату или за копеечный гонорар рисует.
А еще на поменянные 35 долларов из Америки я привезла первый диктофон, на котором потом еще несколько лет работала вся редакция! Когда сейчас на мастерских «Интервью» Школы Первого канала рассказываю, что до этого мы брали интервью без записи и нам их потом визировали, нынешние начинающие не верят. А мы так работали, точнее, так жили!
Как после отдела культуры ростовской газеты я вдруг оказалась лучшим парламентским корреспондентом России 1991 года за репортажи из Белого дома во время путча, опубликованные в «Нашем времени»? Легко! Это было время, когда все было легко. Нужно было просто видеть возможности. К началу 1990 года комсомольская тема сходила на нет, никто в редакции не хотел ей постоянно заниматься, и она стала такой «барщиной», отработать на которой должен был каждый. Мне досталось ехать с делегацией Ростовской области освещать I съезд только что создающегося комсомола России. Я честно отработала, съезд проходил в Москве, где в Кремле параллельно шел съезд народных депутатов, трансляции которого смотрела вся страна. Попасть в Кремль, взять интервью у Ельцина, Афанасьева, Сахарова, Бочарова, Собчака было мечтой любого журналиста. И мечта оказалась доступна. Коллега объяснила, что нужно всего лишь отправить заявку на аккредитацию от своего издания и все! И через три дня я уже бежала в Кремль.
За мое первое интервью Ельцина после его избрания председателем Верховного Совета РСФСР 29 мая 1990 года, которое я назвала «Кремлевское коронование Бориса», нашего главного редактора Людмилу Калинину вызывали в обком партии и требовали у нее ответа – почему ваш корреспондент падает ниц пред Ельциным?! А я не падала. Я честно написала, что впервые в своей жизни присутствовала при сотворении истории, светлой ее страницы или темной, не знаю, но что этот день изменит историю страны, знала точно. Так и случилось.
В «Комсомольце» я проработала всего три с половиной года. Но это целая жизнь! Светлая, свободная и очень счастливая! «Комсомолец» был реально семьей. Какие праздники мы устраивали друг другу! Какие стихи писали парням на 23 февраля, а они нам на 8 марта! А шефство над комсомольской организацией завода шампанских вин только добавляло веселья этим праздникам – шампанское приходилось пить из баночек из-под майонеза, бокалов не было, но шампанское не заканчивалось!
Какие романы случались, какие страсти – явные и надуманные – кипели в стенах редакции! Миша Барановский, который теперь замечательный художник и живет в Израиле, например, потом женился на нашей машинистке Маше и у них родился сын Марк. Что до меня, то все были уверены, что у меня роман с Сережей Агафоновым – мы сидели в одном кабинете, вместе вели «7 пятниц» и другие рубрики! Всем было все ясно – но ничего не было. Никакого романа. Просто идеальное профессиональное взаимопонимание, когда один подхватывает идею другого и вместе можно сделать не в два, а в десятки раз больше, чем по отдельности.
Известие о смерти Сережи Агафонова два года назад стало для меня шоком. Как и раньше новость о смерти Андрюши Давыдова, моего однокурсника, потрясающе талантливого писателя-фантаста, его «Массаракш» - часть истории «Комсомольца» и «Нашего времени», и очень хочется собрать его произведения и выпустить книгу, может, попробуем сделать это вместе! И так рано ушедший художник Сережа Тимофеев – его убили в новогоднюю ночь 1995 года в Москве, когда он вышел купить сигарет, у меня остался от него быстро за чашкой чая в нашем кабинет нарисованный под новый год дракончик и надписью «Желаю желаний». И рано ушедший замечательный фотограф Коля Хомчик… Фотографы «Комсомольца» - Хомчик, Гармаш, Сережа Агафонов, который не только блистательно писал, но и отлично снимал – невероятные мастера, все мои лучшие фотографии сделаны ими.
Искренне люблю всех своих коллег –Марину Белоусову, Иру Хансиварову, Марину Каминскую, Игоря Агафонова, Андрея Ракуля, Володю Ладного, Ларису Ионову, Марину Михайленко, нашу душу редакции Любу Баблоянц и всех-всех-всех!
Про старших и младших коллег есть веселая история. Когда сейчас меня часто спрашивают, почему я не люблю обращения по имени-отчеству, я всегда рассказываю историю того времени. Когда я пришла работать в «Комсомолец» мне было чуть за двадцать, а тогдашним мэтрам – Людмиле Калининой, Александру Митропольскому и другим – около сорока. Они обращались друг к лругу по имени – Люда, Саша, но казались нам, наивным, очень взрослыми. Тогда мы ввели общение друг с другом по имени-отчеству как высшую форму панибратства – Елена Ивановна, Игорь Аркадьевич, Михаил Анатольевич… До сих пор когда кто-то обращается ко мне «Елена Ивановна», моя первая реакция всегда одна – какое он имеет право?! Так и осталось со времен «Комсомольца» обращение по имени-отчеству как высшая форма близости.
Любовь к «Комсомольцу» и «Нашему времени» во мне навсегда.
Долгого времени «Нашему времени».
Искренне ваша,
Афанасьева.